Наталка же сражалась отчаянно. Как в последний раз. Но странное дело, после нескольких, неуверенных выпадов, холодная ярость уступила место спокойствию. Девушка заметила, что ее враг, несмотря на все свое умение, очень стар, движениям его не хватало быстроты и точности. К тому же он стал терять самообладание, и уже она теснила князя. Раз! Выпад! Князь Кронберг его просто не успел парировать, и лезвие Меча Тамерлана вошло в его бок. Кронберг, выронив свой клинок, схватился двумя руками за рану, из которой хлестала кровь. Наташе даже некогда было наслаждаться триумфом, или же терзаться угрызениями совести, что в первый раз ранила человека. Время было дорого!
— Эй, вы, двое! — она поманила пальцем тех двух непонятных мужиков, не выпуская из рук оружия. — Взяли Тихоныча и занесли его в кабинет. Только быстро! Не то проткну.
Две темные личности совершили в своей жизни хоть один светлый поступок: выполнили приказание девушки, грозившей им грозным оружием.
* * *
Снова оказавшись в кабинете, Наталка в первую очередь поспешила обезопасить себя хоть на время. А то, что последуют следующие попытки штурма, она нисколько не сомневалась. Снова закрыв дверь на задвижку, она попыталась пододвинуть тяжелый письменный стол. Откуда только силы появились, но ей удалась эта затея. Подперев дверь, она ощутила себя в относительной безопасности. Затем подошла к лежащему на диване Тихонычу. В душе теплилась надежда, что ее защитник просто ранен. Увы! На девушку были устремлены стеклянные открытые глаза, в которых не было жизни. Возле уха зияла дыра, через которую медленно вытекала черная жидкость. Утерев сухие глаза, слез уже не было, она прикрыла веки усопшего, положила на них две золотые монеты из клада и перекрестила своего верного друга.
Закончив прощаться с мертвым, требовалось подумать о живых. Что предпримут негодяи: штурм или осаду. Если осаду, то у Наталки был шанс дождаться Николая.
— Николка, милый Николка, где ты? Почему тебя нет? — шептала девушка, осознавая всю тщету надежды.
Выступление борцов было любимым зрелищем цирковой публики, поэтому их выход заключительным номером представления. Ее Николка сейчас должен был биться на арене с этим Арапом, или как его, Джоном.
Удар в дверь, затем другой прервали рассуждения Наталки. Судя по всему, они решили выбрать штурм.
— Тафай, дармоеды! — из-за двери послышались команды фон Штоца. — Достаньте мне эту стерфу! И что б ни один волозок не упал с ее голофы.
Теперь удары по двери следовали чередой. Дубовая дверь, подпертая массивным столом, пока выдерживала, но это был вопрос времени. Внезапно настала тишина, и голос Кронберга повелительно скомандовал: