* * *
Георгий Никитич мог быть доволен: слаживается большое дело. Он, сын бывшего крепостного и сам крепостной и помечтать не мог об открывшихся перспективах. Род Заломовых считался коренным, волжским. Не только дворянство вело свои родословные, крестьянство помнило о своих корнях и рядилось ими не меньше знати. Сами Заломовы вели счет своих предков от лихого вятского ушкуйника Васьки Кистеня, невесть в какие времена, едва ли со времен татарского ига, обосновавшегося в Жигулевских горах. По семейному преданию неземная любовь не то к юной черкешенке, не то к татарочке подвигла прародителя расстаться с вольной ватагой и осесть. Все мужчины в роду Заломовых славились необыкновенной физической силой, даже свое родовое имя, прозвище, им досталось от одного из предков, по местному преданию заломавшего последнего медведя в Жигулевских лесах.
Минули века, и дикий край обживался, прирастал великорусским земледельческим населением. За людьми пришла и власть Московского царя. Заломовы числились то землепашцами — однодворцами, то городовыми казаками[13], пока Царь-Антихрист, большой любитель единообразия, не отменил «лишние» сословия и записал всех поволжских мужиков и казаков разом в государственные крестьяне. А уж немка Катерина щедро раздавала крестьян своим любимцам, а то и просто хорошим людям в благодарность за службу. Так и оказались бывшие вятские ушкуйники, бывшие казаки Заломовы в крепости у помещика. С завистью смотрели приволжские крестьяне на ту сторону Волги, где расстилались бескрайние степи Заволжья. В Жигулях, на скалах и утесах, всегда было не очень густо с землей, поэтому рано мужики стали подаваться в отход, на промысел, в город или бурлачить на реку. Крестьянская реформа мало, а точнее практически ничего не изменила в жизни жигулевских крестьян. Заломов-старший боготворил Александра III, Царя-Мротворца, уменьшившего выкупные платежи[14], в результате чего Георгий Никитич, скопивший средства на бурлачестве, стал свободным человеком. А когда барин, Олег Игоревич Воинов, решил бывших своих крепостных, а ныне вольных хлебопашцев, превратить в арендаторов и стал сдавать господские земли в аренду, Заломов неожиданно попросил сдать в аренду не делянку пахотной земли, а неплодородный, безжизненный утес у самой Волги.
Практическая сметка волжского мужика себя оправдала. Белый камень, добываемый им из горы, воистину стал золотым, когда началось сооружение моста через Волгу и строительство сначала Моршанской, а затем и Златоустовской железных дорог. Строительство требовало много щебня, известняка, мела и булыжника, и заказами Дело Заломовых было обеспечено на долгие годы, да и растущий губернский город С. поглощал немало камня. У Заломовской пристани постоянно грузились баржи, почитай едва ли не полсела батрачило на каменоломнях, а в сезон приходилось нанимать и пришлых. Георгий Никитич мерковал, что вот и у Алексеюшки дело наладилось, старшой при нем, наследник всего дела, средний здесь расстарается, осталось младшенького, Николку, пристроить. Была у Заломова-старшого мечта — очень хотел старик, чтобы младшенький выучился, в университет поступил, в люди вышел, — для этой своей мечты какие угодно средства готов был не пожалеть.