— У-у-у! — емко ответил он.
— Так ты мне дверь откроешь? — не унималась она.
Виолетте не терпелось покрепче обнять любимого и продемонстрировать ему новую стрижку на «нужном месте» в виде зайчика Playboy.
— Я еще не дома!
— Сколько тебя подождать?
Женское сознание, к сожалению, незлопамятно. Новые любовные переживания затмевают старые. Едва почувствовав, что она нужна объекту воздыхания, женщина теряет голову и находит ее уже только в кризисной ситуации.
— Часик.
— Я тогда заеду к подружкам и вернусь, хорошо?
— Конечно. — Олег нажал «отбой».
В тарелке благоухали блестящие горячие мамочкины пирожки.
Через два с половиной часа Олег лениво и сыто выгружался из машины возле своего фешенебельного подъезда. Виолетта покорно ждала, не посмев больше звонить. «У него и так дел по горло, а тут еще я, ничего, подожду», — думала она.
Теперь Виолетта отказывалась слушать свою интуицию.
— Как прошел день? — накинулась девушка на возлюбленного.
— Как обычно.
— Ты голодный? — Заботиться — в крови у каждой женщины.
— Конечно. — Принимать заботу — в крови у каждого мужчины.
Олег ковырял салатик из индейки. Виолетта взглядом искреннего обожания наблюдала за ним.
— Мы полетим в ЮАР? Я так хочу побыть с тобой вдвоем. Только ты и я, никаких дел, никаких телефонов. Море, пальмы, ты и я! — Мечтательность — женская сущность.
— Я сейчас очень занят, думаю, месяца три вообще из города даже на пару дней не смогу уехать. Дела. — Прагматизм — мужская.
Виолетта опустила глаза на стол и стала разглядывать скатерть.
Доверять и очаровываться — женское призвание.
Использовать и разочаровывать (в данном случае) — мужское.
Утром Олег предложил ей расстаться.
— Извини, что так получается, но, думаю, нам необходимо друг от друга отдохнуть. Пару месяцев. Ты же знаешь, я такой. Все никак не могу в жизни определиться. — Ментоловая сигарета с утра негативно влияла на сердце и позитивно на настроение. — А ты — ты хорошая девушка, и обязательно себе кого-нибудь найдешь. Тоже хорошего, конечно. Пойми, у меня нет времени для романов!
Олег сидел на диване, гладя свою египетскую кошку по кличке Киви. Он плотно завязал свой халат, тем самым запретив Виолетте «доступ к телу». Олег никогда не говорил людям прямо в лицо, что о них думает, а изъяснялся намеками, оставляя искру надежды. «Лучше бы говорил прямо», — думали они. Но Олег твердо знал: лишь надежда помогает человеку жить и верить, что когда-нибудь все будет хорошо. «Нельзя отнимать надежду — это негуманно».
Виолетте казалось, что она слышит чтение отрывка какого-то плаксивого романа по радио. Она, конечно же, сочувствует героине, но этот роман не имеет отношения к ее жизни. В ее жизни все по-другому, до этого момента в ней все было хорошо. Она молчала и ждала той злополучной минуты, когда по щекам покатятся слезы. Его слова, как лук натирали глаза. «Но я же тебя люблю, люблю, люблю», — повторяла про себя она.