– Я не могу соскочить, – произнес Димитрий торопливо, пользуясь тем, что голос в башке молчит. Ей нужно убираться скорее, раз выпала такая возможность, она даже не представляет, как ей повезло сейчас.
Петра замолчала и уставилась на него, брови чуть сошлись на переносице, выдавая напряженную работу мысли.
– С того, на чем сижу я, не соскакивают, – продолжил он. – Мной управляет голос в голове, который постоянно приказывает убить мою семью. Естественно, я не собираюсь этого делать, но бороться с ним трудно… очень трудно. Поэтому, чтобы жить спокойно, мне нужно убивать кого-нибудь еще. На крайний случай – просто причинять боль или заниматься сексом до одурения. Поэтому если ты не хочешь разделить со мной хотя бы последние два удовольствия, бери свои худые ноги в руки и вали отсюда, пока я разрешаю.
Несколько секунд она оторопело обдумывала информацию, потом попыталась рассмеяться, но смех вышел натянутым и невеселым. Сумасшедший – вот что сквозило в ее глазах. Она правильно все расценила и поняла, что у него не все дома, но разве не этого он и добивался?! Ничего особенного, в общем-то, и не поведал, если бы она прожила в столице хотя бы несколько лет, то и сама наслушалась бы о нем историй и стала узнавать на улицах и обходить стороной. А так, считай, краткий экскурс по самому важному уже пройден.
– Но… у вас нет одежды… – пролепетала Петра слабым голосом и чуть отодвинулась назад.
– Потому что я люблю разгуливать по улицам голым.
– Вы же чуть не утонули…
– Иногда мне нравится причинять боль и себе. Это тоже успокаивает.
Ее лицо вдруг стало жестким.
– Знаете что, – она вскочила на ноги и дернула сумочку, висевшую на бедре, – это просто глупо. Если не хотите признаваться, что скатились на самое дно, не обязательно выдумывать такие истории. Я знаю, посмотреть правде в глаза очень трудно, а принять чью-то помощь наверняка гордость не позволяет, да? Вот, – она порылась в сумке и швырнула на землю возле него шоколадку в яркой обертке и несколько монет, – это все, что у меня есть из еды. Подкрепитесь. Купите себе… похмелиться.
Последние слова Петра буквально выплюнула. Нет, она не посчитала его сумасшедшим. Он не оправдал ее надежд, ударился в нелепую ложь вместо того, чтобы вежливо поблагодарить за доброе отношение. А она ведь поначалу пожалела его!
Димитрий равнодушно проводил взглядом ее удаляющуюся фигурку, затем сгреб шоколад и принялся жевать. Есть и правда хотелось зверски, небольшой, с два пальца руки, батончик, набитый карамелью и орехами, он проглотил за пару секунд. Деньги брать не стал. Серебристые плоские кругляшки так и остались валяться в грязи, пока он огляделся, убедился, что вокруг нет ни единой живой души, и побрел, слегка прихрамывая и ощущая ломоту во всем теле.