Она расплакалась, умчалась прочь, забилась куда-то в угол, где ее с трудом выцарапала нянька и кое-как вытрясла рассказ про тетеньку и зайчонка. К счастью, женщина сумела найти слова, чтобы объяснить ребенку сложное простым языком. Эльза сообразила, что если бы не брат, ее увели бы от папы с мамой, и так поступать больше нельзя никогда-никогда.
Ночью она все-таки сделала это. Взяла стул, дотащила его до железной двери, забралась, опасно балансируя на носочках. Ключ был успешно снят, но повернулся с таким скрежетом, что, казалось, перебудил весь дом, и Эльза притаилась. Хорошо, что никто не явился.
Тогда она вошла. Димитрий лежал на полу возле кровати. Просто лежал ничком, прижавшись щекой к холодным доскам и согнув одну ногу в колене. Он, конечно, слышал возню сестры, но предпочел никак не реагировать. Не говоря ни слова, она подошла, опустилась рядом, обхватила его большую темноволосую голову, скользя ладонями по мокрому лицу, и подтянула к себе. Ее плечо оказалось совсем рядом с его губами, и тогда Димитрий открыл рот и укусил Эльзу. Он вонзил зубы очень глубоко, у нее на глаза навернулись уже привычные слезы, но она стерпела, не всхлипнула и лишь крепче прижала его голову к своей груди, баюкая, как делала с куклами во время игры в дочки-матери.
Она погладила брата по волосам и поцеловала в макушку, а он сцепил зубы еще сильнее и лишь вздрагивал иногда всем телом, обхватив ее уже обеими руками. Тогда Эльзе на секунду показалось, что Димитрий не такой уж и плохой. Почему мама с папой не покупают ему подарки, не водят к вольеру с животными? Может, он стал бы добрее. Осмелев в своем порыве, она даже попросила:
– Не ломай больше мои игрушки. Пожалуйста.
Он мягко вынул зубы из ее тела, ранки защипало и снова запахло кровью.
– Я буду их ломать. Все равно буду! – процедил Димитрий с упрямой злостью, а потом облизнул губы, вздохнул и тихо добавил: – Но пока я жив, никто не причинит тебе вреда, сестренка. Знай это. Никто. Кроме меня.
Цирховия. Двадцать восемь лет со дня затмения
Под очередной раскат грома Алекс решительно захлопнул ногой входную дверь. Он двинулся вперед по темной прихожей, прижимая к груди женщину, без которой не жил, а существовал все эти годы. Она снова была в его руках, и он снова осознавал, что должен ее отпустить, оттолкнуть, вычеркнуть из своей жизни… или нет? Призрачный второй шанс, мимолетная фантазия о счастливом будущем на миг заполнили его разум, и Алекс тряхнул головой, отгоняя сентиментальный порыв.
Эльза дрожала и казалась заледеневшей. Такая легкая, почти невесомая! Если взглянуть со стороны – можно подумать, что ее хрупкое тело сломается от порыва ветерка. Но Алекс знал, что это обманчивое впечатление. Тогда, много лет назад, он был достаточно силен. И безумен. Он до сих пор помнил ее гибкую талию под своими ладонями и крохотные мускулы на руках, которые напрягались, когда Эльза пыталась содрать его пальцы с себя. И их поцелуй, яростный, с привкусом крови и его неконтролируемого желания. И как расширились ее глаза, когда он взял ее невинность, придавливая всем своим весом к сбитой и развороченной постели.