Однажды вечером кузнец работал в своей кузнице. Ковал подковы для козы, принадлежащей одной богатой фермерше, которой захотелось узнать, как козе понравятся подковы. За последнюю неделю это был единственный заказ. Жена сидела рядом и укачивала сына.
Вдруг сквозь шум мехов и удары по железу до них донеслись какие-то странные звуки. Кузнец и его жена переглянулись.
— Слышишь? — спросил он.
— Нет, — ответила она.
— И я не слышу, — сказал он.
Звуки, между тем, становились все громче, но кузнецу и его жене так не хотелось их слышать, что он принялся изо всех сил стучать молотком и скрести напильником, а она громко запела, чего уже давно с ней не случалось. Но непонятные звуки доносились все отчетливее, и чем больше старались их заглушить, тем громче они становились. Звуки эти напоминали мурлыканье какого-то огромного животного, а слышать их они не хотели, потому что доносилось это мурлыканье из того самого подземелья, где в углу было отверстие.
— Никого там не может быть, — сказал кузнец, вытирая пот со лба.
— Конечно, — согласилась жена. — Откуда там кому-то взяться?
— Пойду-ка принесу угля, — сказал кузнец.
Он взял в одну руку лопату, в другую тяжелый молоток, повесил на мизинец керосиновый фонарь и направился к двери.
— Я не потому взял молоток, что боюсь кого-то там, — объяснил он жене, — а чтобы раскалывать большие куски угля.
— Ну, ясно, — ответила жена, которая накануне сама спускалась за углем и прекрасно знала, что там осталась одна лишь угольная пыль.
Кузнец спустился по винтовой лестнице и остановился на нижней ступеньке, высоко подняв над головой фонарь. Он хотел убедиться в том, что подземелье пусто, как обычно.
Действительно, половина подземелья оказалась пустой, если не считать разного железного хлама. Зато другая половина оказалась просто битком набитой. И была она набита ДРАКОНОМ.
«Должно быть, он вылез из той дыры» — догадался кузнец, отступая вверх по винтовой лестнице.
Но дракон оказался проворнее. Он вытянул громадную лапу и зацепил Джона за ногу когтем, гремя при этом, как кусок листового железа, которым изображают гром в театре.
— Стой! Не уходи! — прохрипел дракон, и при этих словах из пасти его, как из отсыревшей петарды, шипя, брызнули огненные искры.
— Господи, помилуй, — дрожащим голосом пробормотал Джон. — Вот и конец пришел честному кузнецу.
— Честному… кому? — насторожился дракон. — Повтори-ка!
Джон повторил внятно, как мог:
— Вот и конец пришел честному кузнецу.
— Ты кузнец? — обрадовался дракон. — Вот удача! Тебя-то мне и надо.
— Я так и понял, — стуча зубами, сказал Джон.