Фрэнк покачал головой.
– Вождь со своим народом, на Уайт-ривер.
– Но… он послал тебя? Ко мне?
Индеец не ответил, и я в растерянности смотрел на него и Джо.
– Но… что это за ерунда про Того, Кто Хватает? Если бы ты был им, я бы прослышал про тебя еще прежде того, как Куртка украл меня и привез в лагерь сиу! Чего тебе надо от меня? – Тут я вспомнил еще об одном. – И где тот человек, который привез меня сюда после битвы?
Фрэнк по-прежнему молчал, потом одним из тех медленных, величавых жестов попросил Джо выйти из пещеры. Предложив мне сесть, сам он устроился напротив, скрестив под собой ноги, и положил руки на колени. На гордом лице не отражалось ни малейшей эмоции, черные глаза смотрели изучающе. Казалось, он обследовал меня вплоть до мельчайшего волоска, и мне этот взгляд не слишком понравился.
– Я – Стоящий Медведь, – говорит он наконец, – это взрослое имя, данное мне хункпапа-сиу. Но ребенком я был известен среди брюле как Тот, Кто Хватает, или Цеплястый, или Загребущий, потому что был жадным и брал все, что хотел. – Все это было сказано без тени улыбки. – А Фрэнком меня назвали родители, Сломанная Луна, Ходящая Одиноко и его жена, темная белая женщина, Ходячая Ива.
Гортанные звуки слов лакота, плавные движения его рук, передававших имена языком жестов, помешали мне сразу уловить смысл сказанного. Потом он обрушился на меня, и моя лежащая на колене рука непроизвольно задрожала даже до того, как он, вперив в меня черные глаза, проговорил:
– Ты знал мою мать много лет назад как Кле-о-ни, девушку-рабыню. Теперь знаешь ее как мисс-сез Кэн-ди.
– Я не верю тебе! – вырвалось у меня. – Твой язык раздвоен! Ты же брюле – самый чистокровный индеец из всех, что я видел! И ты говоришь мне, что она – твоя мать? Ни за что не поверю!
– Ты продал ее навахо. Откуда мне знать про это, как не от нее? И с какой стати ей рассказывать об этом кому-либо еще кроме сына, который сможет однажды отомстить за нее человеку, продавшему любимую за две тысячи долларов?
Говорил он так же спокойно и холодно, как сама миссис Кэнди. Назвав сумму, Фрэнк щелкнул пальцами, как хлыстом.
– Когда я был ребенком, она рассказала мне, как в год Великой болезни шайенов путешествовала рабыней в караване фургонов во главе с человеком по имени Ком-ба, который предал ее и продал в Санта-Фе вождю навахо. В прошлом году в Чикаго, когда Синтэ-Глешка повел нас в дом, где играют и поют, он говорил с тобой о днях, когда вы были молодыми, и как ты вел караван с черными рабынями в год Великой болезни шайенов. Тогда я догадался, что ты, военный вождь