Форрест выпалил свое «да», а Брайант выглядел удивленным. Он ждал, что я назову его имя, но для него в этой пьесе была припасена другая роль.
— Кто будет вашим секундантом? — хладнокровно спросил я у Бернье.
Он назвал Трейси, одного из «индийцев», и я, отвесив Трейси поклон, подошел к карточному столу, будто ничего не случилось.
— Мистер Форрест уладит детали, — обратился я к остальным. — А нам не раскинуть ли пока партеечку?
Они изумленно уставились на меня.
— Черт возьми, Флэш, ну ты силен! — вскричал Брайант.
Я пожал плечами, и мы вернулись к игре. Все были сильно возбуждены — слишком сильно, чтобы заметить, что мои мысли витают далеко от карточного стола. К счастью, игра в «двадцать одно» не требует большой концентрации.
Через минуту Форрест, обсудивший все с Трейси, подошел ко мне и сказал, что с разрешения лорда Кардигана, в получении которого он не сомневался, мы встретимся в шесть утра за манежем. Подразумевалось, что я выберу пистолеты: как у оскорбленной стороны, выбор оружия был за мной.[20] Я рассеянно кивнул и попросил Брайанта поторопиться с раздачей. Сыграв еще несколько конов, я заявил, что иду спать, прикурил чируту и вышел, пожелав остающимся спокойной ночи с таким видом, будто мысль о ждущих меня на заре пистолетах заботила меня не больше, чем завтрак. При любом раскладе в тот вечер я существенно вырос в их глазах.
Я остановился под деревьями на пути домой и спустя минуту, как и ожидал, увидел бросившегося вдогонку за мной Брайанта, буквально сгорающего от возбуждения и любопытства. Он принялся бубнить о том, какой я чертовски лихой парень и что за вояка Бернье — настоящий янычар, но я его оборвал.
— Томми, — говорю, — ты ведь не богатый человек.
— А? — растерялся он. — Что…
— Томми, — продолжаю я. — Ты хочешь получить десять тысяч фунтов?
— Бог ты мой, — восклицает Брайант. — За что?
— За то, чтобы Бернье вышел завтра на дуэль с незаряженным пистолетом, — без обиняков заявляю я. О, да! Я хорошо знал малыша Томми.
Он вытаращился на меня и снова принялся бубнить:
— Господи, Флэш, ты с ума сошел? Незаряженным… Как…
— Да или нет, — не отступаю я. — Десять тысяч фунтов.
— Но это же убийство! — взвизгнул он. — Нас повесят за это!
Как видите, ни намека на честь или прочую чепуху в этом роде.
— Никого не повесят, — заявляю я. — И тише ты, понял? Теперь подумай, Томми: ты сообразительный человек и мастак по части шулерских трюков — я наблюдал за тобой. Да тебе это раз плюнуть. За десять-то тысяч, ну?
— Бог мой, Флэш, — пищит он. — Я боюсь.
И опять начинает бубнить, только теперь уже шепотом.