— Вы охотник?
Он ответил, очевидно, заранее подготовленной пространной тирадой. Нет, он мелкий лавочник. Ружья у него нет, и стрелять не умеет. В лесу тоже не бывал и боится зверей, но слышал, что потомки Нэнуни бьют хищников и прочих зверей, поэтому просит взять его с собой, чтобы… попить крови! Он возьмет на себя часть расходов, будет помогать на таборе, вытаскивать из леса добытого зверя, но, может быть, ему удастся поесть парной печени. Врач сказал, что лучшее средство поправить здоровье — ходьба по лесу, свежий воздух, простая здоровая пища, крепкий сон и всяческое воздержание… Но главное — если посчастливится — напиться крови только что убитого оленя, кабана, косули. Всем, конечно, известно, что самая целебная кровь горала, но такое счастье вряд ли доступно, об этом он не смеет мечтать!
Мы переглянулись. Возьмем чудака, что от этого потеряем? В тихие дни будет сидеть в фанзе, а в ветреные пусть бродит позади на почтительном расстоянии. Сильно не помешает, а, может, чем-то поможет. И — назначили день выезда.
До вершины долины Унгидон неблизко. Три-четыре часа поездом, потом целый день пешком, часто непроторенными тропами. На полпути — высокий крутой перевал. Уже на половине подъема мы пожалели, что согласились взять лавочника с собой. Взмокший, несмотря на мороз, в долгополом пальто, с шарфом на шее, бархатным наносником на носу и «баранками» из меха кролика на ушах, он едва держался на ногах, часто падал в снег. В конце концов пришлось усадить его на сани поверх поклажи.
В одинокую фанзу хромого Ю Мины компания добралась ночью. Перешагнув порог, Ким скинул пальто и повалился на теплую циновку, не в силах даже представиться хозяину, что является грубейшим нарушением этикета. Он пробормотал: «Нянсу», — воды…
Живей, всегда искрящийся весельем Мина поднес ему бронзовую, пропахшую квашеной редькой чашку с водой, принял назад пустую и, сверкнув из-под разбойничьих усов золотой коронкой, подмигнул:
— Откуда такое чучело?
Мы бывали здесь каждую зиму много лет подряд, но такого странного спутника он видел среди нас впервые.
— Кровь пить приехал? Да он и на сопку не поднимется! Или надеется, что кабан сам приходит к Ю Мине во двор? Ну, ладно, пусть отдыхает, лишь бы не помер.
А Ким, сунув под ухо отполированный головами деревянный кубик, служивший деревенским корейцам подушкой, уже сопел носом, что-то бормоча. Утром он чувствовал себя настолько разбитым, что ни о какой охоте не могло быть и речи. Он едва передвигал ногами, но честно пытался помогать по хозяйству.
Шли первые, уже морозные дни декабря, лежал хороший снег, наступал самый разгар кабаньего гона. Настроение у охотников было приподнятое. С утра, как обычно, тянули жребий — кому куда идти, и вышли каждый по выпавшему направлению.