Вот, умру я, умру я,
Похоронят меня,
И родные не узнают,
Где могилка моя…
А над Ново-Мариинском острее посвистывает ветерок. Будет сильная пурга, но о ней никто не думает. Люди заняты своими делами и хорошими, и плохими, и нужными, и бесполезными, и добрыми, и злыми. Люди, в которых так много накопилось.
Оживлен в эту ночь Ново-Мариинск, хотя никто и не видит этого оживления. К дому Бирича трусливо пробежал Учватов и, пробыв там несколько минут, оглядываясь, побежал назад. Осторожно, ровно в десять вечера, пришел к старому коммерсанту Тренев и так же скоро вернулся…
Было уже около полуночи, когда Струков и Стайн постучались в дверь Бесекерского. Исидор Осипович любезно принял поздних гостей.
Он страдал старческой бессонницей и, как обычно, сидел над картой, утыканной разноцветными бумажными флажками на булавках, обозначавшими фронты, и гадал: успеет ли он покинуть северные края до прихода Красной Армии или нет. Англия, страна обетованная, манила его, и ради осуществления своей мечты он был готов на все. Исидор Осипович бросился угощать гостей.
— Рад, страшно рад, что посетили одинокого старика, — говорил он быстра и слишком сладко улыбался, чтобы можно было поверить в его правдивость. — Забыли меня, совсем забыли, и я…
— Вы сами в сторону ушли. — Струков превратился в прежнего Усташкина.
Бесекерский тревожно переводил взгляд с одного ночного гостя на другого:
— Я… я…
— Завтра ревком будет уничтожен, — продолжал Струков. — Мы все готовились к этому решительному бою, а вы…
— Я ждал реальной возможности для борьбы с большевиками, я готов хоть сейчас… — Исидор Осипович не удивился тому, что услышал. Он давно замечал, что в Ново-Мариинске назревают события, и превращение Струкова не удивляло его.
Струков спросил:
— Чем вы подтвердите свои слова?
— На чердаке моего дома десяток винчестеров, два ящика патронов к ним, и оттуда хорошо вести стрельбу по зданию ревкома.
Струков изучал ответ Бесекерского. Он взглянул на Стайна. Бесекерский то же самое сказал по-английски. Сэм широко улыбнулся:
— Россия — загадочная страна, но русские загадочнее своей страны.
Что этим хотел сказать американец, ни Струков, ни Бесекерский толком не поняли, но были довольны.
Мало кто спал в эту ночь в Ново-Мариинске.
Пуржистый ветер яростно рвал красный флаг.
3
Утро начиналось как обычно. Из труб потянулись дымки, но их тут же подхватывал ветер и рассеивал. Пурга медлила. Она словно чего-то выжидала и лишь изредка проводила по окнам косматой белой лапой.
Солнца не было видно, и серый унылый свет лился на землю, скованную морозом, людскими страстями, печалями.