Оттыргин вместе со всеми ждал, когда заговорит Кергинто, и не обращал внимания на то, что Тейкелькуте что-то шепчет на ухо шаману. Тот слушал богатого оленевода и пил маленькими глотками чай. Наконец Кергинто отставил кружку и, смотря прямо перед собой, заговорил тихим голосом. Шаман уже давно не бил в звонкий бубен, не плясал. Для этого у него не хватало сил, но он мог провести камлание и передать людям волю духов. Слабо шевелились губы шамана, но все слышали, что он говорил. В яранге стояла особенная тишина, и только Туккай время от времени подносил к лицу руки, шевелил пальцами и бессильно их опускал.
— Ворон над ярангой Туккая летит, — начал шаман Кергинто.
Все со страхом посмотрели вверх. С китовых ребер, с моржовых шкур свисала бахрома копоти. Края отверстия для выхода дыма колыхались от тяги, но людям показалось, что это от крыльев Ворона.
Шаман продолжал:
— Никто Ворона не сможет увидеть, услышать, А я слышу. Он мне говорит. — Тут шаман замолчал и задумался. Он слушал Ворона. Чукчи не сводили глаз с шамана и даже про чай забыли. С волнением наблюдал за шаманом и Оттыргин.
Томительно тянулось время. Наконец Кергинто поднял голову:
— Ворон говорит, что кэлет идут сюда. Их как рыбы, идущей в реки метать икру. Большую беду кэлет несут людям. Они уже забрались в русских, которые стали убивать вождей. Они отобрали разум у Туккая, и сейчас притаились в нем, чтобы выпрыгнуть на тех, кто поверит русским, которые повесили красный лоскут над землей.
Чукчи с ужасом смотрели на Туккая, но избегали встречаться с его глазами. Из них могли выпрыгнуть и наброситься кэлет. Оттыргин хоть и испытывал страх, но был удивлен. Неужели ему так говорит Ворон? А шаман продолжал:
— Скоро русские начнут резать людей, чтобы забрать у них все. И потечет по снегу широкая река крови. В ней русские будут плясать вместе с кэлет и напускать мор на настоящих людей…[6] Олени превратятся в камни. Нерпы и моржи — в льдины, Собаки съедят детей, а собак начнут есть люди, и все погибнут в мучениях…
Ледяной ужас сковывал чукчей, Кергинто стращал все больше:
— Русские вывесили красный лоскут и оскорбили солнце. Оно уйдет за горы и больше не вернется, вечная ночь наступит.
Оттыргин, вначале поддавшийся общему настроению, в смятении думал: «Почему же шаман так говорит о русских — о Мандрикове, о Берзине? Почему он говорит лживые слова? Русские, поднявшие красный флаг, совсем не такие. Они ничего не задумывают против настоящих людей. В них не вселились кэлет. Шаману Ворон говорит неправду».
Каюр ждал Ворона, но тот и не думал показываться, и Оттыргин почувствовал облегчение. Его обуяло чудесное ощущение своей силы. Он больше не боится Ворона, которого назвал лжецом, слепым лжецом. Оттыргину хотелось крикнуть, что Ворон и шаман лгут. Они ничего не знают. Он даже вскочил на ноги, чтобы бросить вызов шаману и Ворону, но в последнее мгновение его оставила смелость, и Оттыргин выбежал из яранги.