Стояла ночь. Оттыргин взглянул на небо, усеянное звездами, и ему показалось, что на него смотрят глаза Воронов. Одна из них сорвалась с черного небосвода и стремительно понеслась к земле. Оттыргин упал на нарту и закрыл глаза. На него летит Ворон.
Он дрожал в ожидании смерти, но она не приходила. Он открыл глаза. Вокруг было по-прежнему, Оттыргин выхватил остол из снега, поднял упряжку и, торопясь, погнал ее. Упряжка летела по ночному Ново-Мариинску мимо темных домов. Оттыргин подъехал к домику Клещина, чтобы позвать Берзина в ярангу Туккая. Он подбежал к двери домика Клещина и вспомнил, что. Берзин не сможет говорить с людьми в яранге на их языке. Оттыргин повернулся и побрел к нарте. Собаки вскочили на ноги и нетерпеливо повизгивали. Небольшая пробежка от яранги Туккая взбудоражила их.
— Ай! — весело воскликнул Оттыргин. Он знал, что делать. Надо Куркутского позвать в ярангу Туккая. Обрадованный, Оттыргин погнал упряжку к школе. Он нетерпеливо и громко постучал в дверь. Вбежав в комнату, быстро объяснил Куркутскому причину своего позднего ночного визита и осекся. Он увидел, что ночевавшие у Куркутского члены ревкома Бучек, Галицкий, Мальсагов и Гринчук полуодеты, в их руках револьверы. Узнав, в чем дело, Бучек с добродушной улыбкой покачал головой, но Гринчук с бранью набросился на каюра:
— Переполох устроил! На весь пост грохочешь в дверь!
Оттыргин не обиделся. Он был захвачен тем, что происходило у Туккая. Учитель понял каюра и быстро объяснил членам ревкома. Бучек потрепал молодого чукчу по плечу:
— Молодец!
Бучек после тюрьмы похудел, стал еще меньше, а усыпанное оспинами лицо заметно постарело. Но взгляд всегда ясных глаз был по-прежнему тверд. Реденькую бороденку он после тюрьмы не носил. Он подтолкнул Оттыргина к двери, у которой уже стоял одетый Куркутский.
— Шаману спуску не давайте!
Смягчился Гринчук:
— Испортите ему обедню. Ну, ни пуха ни пера!
Нарта с Куркутским и Оттыргиным проехала мимо дома Бирича за несколько минут до того, как от коммерсанта вышел Кулемин. Ни каюр, ни учитель не обратили внимания на то, что маленькое полузанесенное окно кухни дома Бирича светится. Они боялись опоздать и не застать шамана. Но их опасения были напрасны. Шаман разговорился и, войдя во вкус, продолжал запугивать чукчей. Когда Кукутский и Оттыргин вошли, Кергинто тянул:
— Ворон говорит мне. Скажи оленным людям, чтобы они никогда не входили в ярангу Туккая. Кто один войдет в ярангу Туккая, навсегда останется. Кэлет усадят его рядом с Туккаем, отнимут разум, и будет он шевелить пальцами перед своими глазами, которые уже ничего не увидят.