Вагрила легла вместе с женщинами. Но уснуть не смогла. Мешала давившая на грудь тяжесть. Вагрила села. Так было легче дышать. Разглядывала лица спящих женщин. Словно почувствовав на себе ее взгляд, Дафинка открыла глаза.
— Почему не спишь?
— Не могу на свету, — ответила Вагрила.
В полдень артельщик расстелил на земле холстину, нарезал хлеба и брынзы, подозвал товарищей и приступил к раздаче. Покончив с этим делом, подал Вагриле хлеба с брынзой. Она взяла, но есть не стала, словно выжидая чего-то. И только когда увидела, что артельщик дал хлеб и Биязу, она с облегчением вздохнула и принялась за еду.
Под вечер партизаны собрались для суда над Биязом.
— Товарищи! — заговорил Бончук. — Вы теперь, знаете, как погиб наш Владо… Вот этот человек, к которому он обратился за помощью, убил его, зарубил топором… — он замолчал, словно задохнувшись, мрачно глядя на Бияза. Молчал и весь отряд. Бияз смотрел на суровые лица партизан.«К чему вы тянете, — говорил его взгляд. — Зачем меня так долго мучить? Кончайте скорее. Что бы ни решили — лишь бы скорее все-кончилось!» Бончук отвел от него глаза.
— Скорее бы конец! — простонал Бияз.
— Ишь, хитрец! — усмехнулся кто-то.
— Смерть за смерть! — гневно крикнул другой.
Вагрила не видела кто это крикнул, но почему-то-подумала, что это тот самый юноша, похожий чем-то на Гергана.
Она встала и сказала:
— Накажите его! Его зять — Мишо Бочваров. Дочь его сошла с ума в полиции в городе. Он принимал и прятал у себя Георгия, которого убили в городе…
Руки Бияза дрожали, было просто невероятно, как они смогли поднять на Владо топор.
— Смерть убийце! — раздался тот же гневный голос.
— Так должно быть! — тихо произнес Бончук и лицо его омрачилось.
Вагрила подняла худую бледную руку.
— Зачем воздавать злом за зло, — тихо произнесла она, — пусть уж не будет зла на земле.
— Философия всепрощения! — раздался насмешливый голос.
Встала Дафинка. На лице ее застыло выражение какого-то глубоко скрытого в ней радостного чувства.
— У нее у самой сына казнили… И если она не желает смерти этого… значит… — Дафинка не сумела до конца выразить свою мысль.
— Вижу и ты собираешься матерью стать? — сказала Вагрила, присмотревшись к ней. Дафинка покраснела и села на свое место. Бончук взглянул на нее и все понял. На его загорелом лице промелькнула нежная улыбка.
— Давайте рассмотрим этот случай завтра, — предложил он.
— Я пойду, — сказала Вагрила. — Я тебе здесь, Трифон, больше не нужна… А Мишо я к вам приведу, как только он явится ко мне, — сказала она, обращаясь к партизанам.
Бончук с Дафинкой проводили ее до опушки леса и долго смотрели ей вслед. Она быстро шла по лугу, на который уже наползала тень.