— Эй, люди, дождь будет! — громко, словно предупреждая все поле, закричал дед Габю. Женщины схватили грабли и принялись сгребать сено в копны. Туча снизилась, точно ястреб, крона дуба потемнела, поле затихло в трепетном ожидании. Умолкли лягушки, исчезли мухи, не перепархивали птицы. Первые капли дробно застучали по сухой земле, и луга встрепенулись в трепетном ожидании.
— Не поспеть уже, — первым бросил грабли Караколювец.
Женщины, накрыв головы снятыми передниками, побежали к дубу.
— Эк собралось, может, зарядит, — цыкнул языком Караколювец. На темном небе белой змеей изогнулась молния. Дуб вздрогнул, сильные порывы ветра разметали намокшее сено, гнули недокошенную траву. Гром, поднявшись снизу, раскатился по всему небу. Женщины вздрогнули и перекрестились.
Какая-то одинокая птица кружила низко над землей. Вагрила вздохнула:
— Детей ищет.
По себе знала, что только мать в грозу не испугается за себя. Слезы застлали ей глаза. Тотка не стерпела, спросила:
— Что с тобой?
— Молода еще, не понять тебе. Ничего, ничего, — тыльной стороной ладони Вагрила вытерла глаза и через силу улыбнулась.
Бияз приставил ладонь козырьком ко лбу и долго глядел на одинокую птицу.
Босиком, с мешками на головах и подвернутыми штанинами к дубу подбежали двое косарей.
— Ну и льет, промочило так, что и до завтра не обсохнешь, — Стоян Влаев сдернул мешок с головы.
— День добрый, — тихо поздоровался Мишо Бочваров и принялся выжимать мокрый мешок.
— Идите сюда, тут сухо, — сказала Вагрила.
— И ты здесь? — насмешливо сказал Стоян. Он не мог забыть, как Вагрила отнеслась к нему в участке, и все старался как-то уколоть ее.
— Где же мне быть-то, не на пуховиках выросла. Здесь, на поле, и умру, — пожала плечами Вагрила..
— Да, от ненастья мы не гарантированы!
Дед Габю хмуро глянул на Стояна Влаева.
— Да где ты найдешь такой банк, чтобы тебе гарантировал погоду, жизнь да труды. Нету поручителей за жизнь человеческую. Взять деда Бижо, как сейчас его помню. Пасли мы вместе с ним скот возле свяченого вяза. Вечером воротились, попрощались и разошлись. Не успел торбу с плеча снять, идет его старуха: «Габю, — говорит, — Бижо лег и помер».
— Зачем сейчас о таком говорить, — заметила Вагрила.
— А ты что, боишься, что ли? — усмехнулся Стоян.
Вагрила не ответила, только строго посмотрела на него.
Со стороны гор донеслись раскаты грома. Дождь начал ослабевать.
— Уходит, — глядя на тучу, сказал Караколювец.
Показалось солнце, и по зубчатому гребню горы заструилась золотая речка.
Мишо Бочваров смотрел на Тотку. Смущенный румянец заливал ее кроткое приветливое лицо. Глаза у нее большие, смотрят мягко. «Добрая она, безобидная», — думал Мишо.