Люси затрепетала, а он прижался к ней, стремясь слиться с ее телом.
— Я почувствую подобный трепет, когда уложу вас на кровать и буду сверху, покрывая ваше тело своим. Когда мы соединимся, не как мужчина и знающая свой долг супруга, а просто как мужчина и женщина, это будет больше, чем долг, Люси. Это священнодействие, слияние, наше будущее. Мы можем даже создать новую жизнь. Ни один мой ребенок никогда не будет зачат по обязанности. Никогда. Поэтому я буду ждать, — заключил он, поцеловав ее снова и медленно отстраняясь, что заставило ее потянуться следом в попытке вернуть. — Я буду ждать до той поры, пока все не сойдется для той единственной ночи с вами, плода жаркой, неудержимой потребности, сплетенными телами и жадными губами. Ваши бедра поднимутся навстречу моим ударам.
Люси хотела прошептать его имя, высвободить то, что рвалось изнутри, переполняло ее, и не могла. Она оказалась в плену, его слова смутили ее, как и глубокая страсть, которая светилась во взгляде.
— Наша первая совместная ночь слишком важна. Она не может оказаться меньшим, чем я описал. По этой причине я буду ждать. Могу даже поклясться, что однажды — уже скоро — вы посмотрите на это замужество иначе, забыв о том, что считали его долгом, силой навязанным вам. А на меня вы посмотрите как на мужа, мужчину, единственным желанием которого является дарить вам, а не брать. Того, кто хочет разделить все, чем он является, с вами, и чтобы вы сделали то же самое для него.
Во сне его преследовали кошмары. Люси слышала, как он несколько раз что-то выкрикнул. Она тихонько спустила ноги с кровати, пробежала по холодному полу к двери, ведущей в соседнюю комнату. Быстро заглянув, увидела, как он ворочается и мечется, и подошла ближе, тронув его за плечо:
— Адриан?
Он подскочил и перевернулся, как от толчка, глядя на нее дикими глазами. Он показался таким путающим, что Люси отступила на шаг, но он уже успел потянуться и, схватив ее, одним рывком затащить в постель. Она упала на него.
— Адриан, ты спишь.
— Должно быть, да, — сказал он грустным, сонным голосом, — и мне снится, что ты называешь меня по имени, а не «Сассекс» или «ваша светлость».
Он прижался к ней губами и потянул за ленту, которая удерживала волосы, заплетенные в длинную косу. Его пальцы распускали ее волосы и запрокидывали ее голову, чтобы прильнуть к ее губам своими. Растворяясь в нем, она ответила на поцелуй, позволив его языку изучать ее изнутри, отдавая тело его рукам.
— Темные, как вишенки, соски, — шепнул он. — Я мечтал о них с тех пор, как впервые увидел тебя.