«Держите клеймо на его теле, — прорычал отец, — до тех пор, пока он не перестанет орать как ребенок. Пусть перенесет все с достоинством мужчины».
Он и сейчас чувствовал запах жженой плоти и большие руки отца, сковавшие его запястья стальной хваткой.
«Ты отвратителен мне, слюнтяй, — произнес тот, войдя в комнату, где Блэк и Элинвик втирали целебную мазь перед тем, как перевязать ожог. Так происходило всегда, древний ритуал вызывал боль, после чего «оперившиеся птенцы», как их называли после совершения ритуала, предоставлялись заботам лакеев для втирания мазей и перевязки. — Или тебе кажется, что только я видел слезы на твоих глазах? Боже, как ты опозорил меня, мальчишка!»
Отец ударил его по лицу, и он остался сидеть, холодный, неподвижный. Онемевший. Бледное подобие мужчины и наследника в глазах собственного отца.
«Тебе стоило бы доказать, что ты можешь быть мне полезен, — прорычал он, — или ты заплатишь за это!»
«Думай о чем-нибудь другом, — предложил Йен после того, как отец вышел, охваченный яростью, мазь впитывалась в нежную опаленную плоть. — Это всегда помогает».
«Думай о том, что можешь извлечь из этого, — сказал Блэк. — Думай о силе».
Так он и сделал. Подумал о том, что приобретет после испытания. Это придавало ему силы и придает до сих пор.
Мир Братьев Хранителей был холодным и изолированным. О нем знали лишь отцы и их сыновья. Его отец нарушил вековое молчание, посвятив в дело любовницу и до определенной степени дочь, которая узнала правду из его пьяных скандалов. Временами их мир становился жесток и опасен, как сейчас.
— Ты знаешь, я никогда не стану слушать того, что ты говоришь, Адриан. Я в этом уверена.
Зажав монету в пальцах, он глядел на нее.
— Тогда мы принимаем твою помощь, Анастасия.
Улыбка осветила ее лицо. Обняв его, она прижалась к нему всем телом:
— Я буду поддерживать тебя всем, чем смогу.
— Прежде всего, ты должна мне пообещать, что будешь осторожна и придешь ко мне, если почувствуешь малейшую опасность.
— Согласна.
— И будешь извещать о себе ежедневно, поняла? Даже если тебе нечего будет сообщить. Я хочу знать, что тебе ничего не угрожает. И, черт побери, сообщи, если тебе придется снова пойти в этот проклятый клуб.
Оттолкнувшись от его груди, она улыбнулась и чмокнула его в губы, как мать сына или, может, как друг перед разлукой. Отходя назад, она быстро провела пальцами по его волосам, наклонив лицо так, чтобы глубоко заглянуть ему в глаза.
— Все, кроме жестокости, — прошептала она еще раз. — Счастливая девочка.
Она прошла мимо, взяла накидку с подлокотника дивана, потом сумочку. Он перебросил ей монету, она поймала и улыбнулась.