— Твоё величество, сдержи свой гнев…
— Благодарю за то, что ты ещё называешь меня «твоё величество»! И ты осмеливаешься утверждать, что Амон не благословит дело, которое я начинаю для того, чтобы прославить его величие?
— Владыка богов печётся прежде всего о благоденствии Кемет, — сухо возразил жрец.
— Мой дед заставил поклоняться Амону жителей Куша и Митанни! Хапу-сенеб, ты хочешь, чтобы статуи бога теперь были повержены во всех землях, сбросивших со своей спины руку Кемет? Поистине, для верховного жреца желание странное!
— Твоё величество, мои желания ничего не значат по сравнению с волей бога, которому все мы служим. Вопроси провозвестника божественной воли, и если он тебя благословит, собирай войско и иди в Ханаан. Но помни — для этого нужны огромные средства.
— Которых вы мне не дадите?
— Это не в моей власти, твоё величество, как бы ты ни гневался на меня. — Хапу-сенеб покачал головой, лицо его выразило не только озабоченность, но даже печаль. — Начальники областей, которые отбирают в войско хемунисут, дают средства и на их содержание. Но сможешь ли ты убедить их в необходимости такого крупного расхода?
— Если божественные отцы благословят мой поход, начальники областей сделают всё, что я им прикажу.
— Сомневаюсь! — Хапу-сенеб как будто с искренним сожалением развёл руками. — И ещё… Твоё величество, ты так уверен, что поход будет удачным?
— Уверен!
— Ты ведь никогда не командовал войском, никогда не вступал в стычки даже с презренными хабиру[76]. Если ты сразу направишь своё войско в Ханаан, его правители не станут спать на своих щитах.
Тутмос насмешливо прищурился.
— Ты и в военных делах сведущ, Хапу-сенеб?
Насмешка явно покоробила верховного жреца, заставила его изменить деланному спокойствию.
— Твоё величество, боги обычно дают своим служителям мудрость, позволяющую им разбираться во многих делах, в том числе и в военных. Даже мне, недостойному, не было отказано в этом.
Тутмос слегка откинул голову назад, на его грубоватое широкоскулое лицо упали лучи солнца, пробившиеся сквозь виноградную зелень. Он как будто изучал лицо Хапу-сенеба, но бесстрастно, как наблюдает сокол за полётом другого сокола.
— Хорошо, божественный отец, последую твоему мудрому совету и вопрошу моего великого отца Амона. Когда это можно будет сделать?
— Через пять дней, твоё величество.
— Скажи, — Тутмос вдруг наклонился к Хапу-сенебу, близко-близко, заглянул в его глаза, — а могу я поговорить с моим великим отцом в его тайном святилище?
Жрец слегка вздрогнул и едва заметно отстранился от фараона.