За столом Эвелина сама вела разговор — родственникам можно было довериться, — а сестры все кивали. Да они и не умели говорить столь громко, чтобы Эвелина услышала их. Зато, когда машина тронулась, принялись тараторить так, будто хотели расквитаться за навязанное им молчание.
Лео понял, что разговоры, которые женщины вели между собой на кухне, теперь повторяются для его ушей.
— Эвелина сказала, что денег у нее навалом, дети не будут ни в чем нуждаться.
— Деньги-то у нее, может и есть, только они не заменят детям семьи.
— Они еще маленькие, не понимают, чего лишены.
— Сейчас, летом, еще ничего, страшно подумать, что они станут делать там в долгую темную осень.
— А случись, заболеет Эвелина?
— Хоть криком кричи, никто не услышит.
— Окрест ни души.
— Того и гляди, дети и в развитии отстанут.
— Телевизора и радио Эвелина тоже не признает.
— Я ей посоветовала, так она только рукой махнула и сказала, чего это зря мелькать будет.
— У меня мурашки побежали по спине, когда Эвелина сказала, что, уходя на работу, запирает детей на замок.
— Почему?
— Боится, вдруг свалятся в колодец.
— А если у них в руках окажутся спички?
— Да уж лучше и не говори.
— И зачем было Хелле рожать детей, если они ей не нужны.
— Видно, лень было что-то делать, будь что будет.
— Но сейчас у Эвелины хоть смысл жизни появился.
— Забот больше, чем прежде.
— Но она не жаловалась и Хелле тоже не поносила.
— И Вильмут в Виллаку носа не показывает.
— Чего уже там Вильмут!
— Ему бы только гусли, бутылка да бабы. Вольный казак.
— Не станет Вильмут беспокоиться о Хелле и ее малютках.
— Он никогда не был привязан к Хелле.
— Так она вовсе и не его дочь.
— Мог бы все же быть поучастливее.
Эти фразы, как ножи, вонзались Лео в спину.
Он удержался, чтобы не выпалить какую-нибудь грубость. Смотри, какие умные! Все разложили по полочкам, знают в точности, что каждый должен делать, чего не делать. Какие у кого обязанности. А сами-то они умели жить? Повисли между небом и землей, сбились с испугу в кучку, поселились в старом доме. Теперь думают, что оправились от ударов судьбы, могут самоуверенно поучать других. Пусть копаются в собственном прошлом да сожалеют о своих ошибках.
Но на это они ни за что не осмелятся.