Может, ему вообще стоит поехать в гости к старому другу? Вошел бы в дом с приветливой улыбкой на лице, возившиеся на полу ребятишки застыли бы на месте и уставились бы на него исподлобья. Эрика, Лилит и Эвелина улыбнулись бы и стали ободрять детей, мол, не бойтесь, это добрый городской дядя пришел к нам в гости. Потом Вильмут взял бы со шкафа гусли, сыграл бы что-нибудь, а Эрика все унимала бы теперь уже расшалившихся детей. И мать пришла бы на Виллаку с Нижней Россы, уселись бы все вместе и принялись бы обсуждать вселенские новости. В глазах у Эрики нет и капли враждебности, рожая детей, она забыла о прошлой мимолетной любовной истории, замужняя женщина стерла в своей памяти прошлый девичий пыл и свое легкомыслие.
Светлые и идиллические картинки, разыгрывавшиеся в воображении Лео, не достойны были даже иронии.
Вызывая перед глазами эти и подобные им вероятные сцены, Лео в очередной раз убедился, что он ни к кому не пристал. Хуже того, он начал бояться принадлежать к кому-либо. Так же, как и прежде, он и теперь завидовал Вильмуту, их судьба была во многом схожей, но вот гляди ж ты, Вильмут жил словно играючи. Ладил с лесными братьями и не попадал впросак с властями. Умел обходиться и с теми и с другими. Ни для кого бельмом на глазу не был, чтобы кто-то на него пожаловался и его сослали бы в далекие края. Казалось, Вильмут за один присест сумел отмыться в бане от всего. Отхлестался веником, окатился водой, смыл осклизлое прошлое и предстал перед своими домашними, а также перед всем остальным миром розовым и пышущим здоровьем. Ни у кого не вызывало сомнения, почему к такому хорошему и чистому парню все благоволят. Какой удивительной силой наделен Вильмут, что к нему не приставало зло?
По крайней мере, в то время Лео со стороны казалось, что Вильмуту все удается без малейшей запинки.
Перед Новым годом Лео опять встретился на улице с Айли. Она вся засветилась, ну не чудно ли, что они опять ненароком встретились. Протянув Лео руку, Айли сказала, что судьбу испытывать негоже, — пусть Лео придет к ним проводить старый год. Они с матерью были бы рады.
Они с матерью — Лео навострил уши, значит, Айли до сих пор одна. Лицо ее в этот миг было прекрасным: она от растерянности заморгала светлыми ресницами, милый вздернутый носик был старательно напудрен, чувственные губы слегка бантиком. Из-под широкополой, с цветочком из перьев шляпы на плечи ниспадали волнистые волосы. Чем не дама: в довоенной телячьей шубке, — видимо, доставшейся от матери, — и в новеньких ботиках на каблуке, а когда Айли поправляла под мышкой сумочку, Лео заметил ярко-белые кружевные перчатки.