Вильмут высморкался.
— Стыдно рассказывать, но так со мной еще никто не обходился, я всегда с людьми ладил. Удивляюсь, как это меня еще с кладбища не прогнали. На поминки все же позвали, да так, походя, сидел в дальнем углу, как посторонний какой. Зазвали меня туда вроде бы затем, чтобы я услышал, что они думают о нашей совместной жизни с покойной. Разоряться, правда, не осмелились, разговор с виду был вполне пристойный. Превозносили покойную, но со вздохом добавляли, что в последнее время болезнь здорово ее подточила, уж и не ведала бедняга, что творила и на что шла. Явно намекали на то, что толстушка взяла меня в дом.
Лео угостил друга сигаретой. Мимо пронеслись тяжелые машины, обдавая чадом и пылью. Лео вытащил антенну и повернул ручку приемника. Видимо, рядом проходила линия высокого напряжения, музыка едва пробивалась сквозь шумы. Лео вспомнил, что за время отпуска ни разу не слушал радио. Будто провалился в какую-то пропасть, куда не доносились земные звуки. И газет не читал целую вечность. И опять его охватила печаль. Нелла и Анне — что они делают? Теперь я должен буду в основном болеть душой за них, подумал он. Больше у меня никого не осталось. Вильмут? Вильмут тоже.
— Давай, поехали, — пробурчал Вильмут.
Через некоторое время машина остановилась у дома, где до этого жил Вильмут. Он оставил Лео дожидаться, а сам отправился разыскивать Асту. Вскоре они прошли по тропке между домами, пролезли в дыру в заборе, Аста отомкнула дверь, оставила ее настежь, возможно, чтобы проветрить дом. А может намекала Вильмуту, чтобы долго не задерживался.
Давно ли это было, поразился Лео, нагрянул ливень, мы вбежали с Вильмутом во двор, на лужайке разлилась вода, земля не успевала впитывать влагу, ну и лило. Радовались, как дети. Какими тогда мы еще были молодыми! Больше мы так не резвились.
На крыльце появился Вильмут, в одной руке гусли, в другой — аккордеон в футляре. За ним плелась дюжая Аста, несла чемодан, пальто Вильмута было перекинуто у нее через плечо, и еще какой-то узелок болтался в руке.
Вильмут положил свое богатство на заднее сиденье. Прежде чем Лео успел тронуть машину с места, Аста пролезла через дыру в заборе и, не оглядываясь, пошла прочь по заросшей травой тропке.
— Они легко отделались от меня, — вздохнул Вильмут. — Я такой покладистый, самому иногда противно становится. В старину наш род славился упорством, но, видишь, я не умею свое гнуть.
— Ничего, — пытался утешить его Лео. — Опять начнешь свою жизнь сначала.
— Начать сначала? — задумался Вильмут. — Нет уж. Видно, последний раз ходил в женатых. Больше неохота канителиться. Уже не смогу ужиться. Жаль, что так пошло. Сердце изранено.