Они не могли отступать, не смели сомневаться.
Лучшее место для засады было у валуна, и Ильмар не мог их дурачить. Если кто-то из истребительного батальона и впрямь сбежал и кинулся в эти края, он не мог миновать эту полянку, которая так хорошо просматривалась между деревьями. Чужому пришлось бы пройти этой дорогой, если бы он хотел попасть через лес в поселок. Не станет он слоняться по деревне и по поселку и искать оживленные места, если уж товарищи погибли.
Сегодня, спустя десятилетия, было страшно сознавать: да, именно так мы думали в то время.
Они стояли с Вильмутом неподвижно, не переступали с ноги на ногу и не выдавали беспокойства, демонстрировали друг другу свое терпение. Только и всего, что они позволили себе, — это прислониться к валуну. Никогда солнечный свет не пробивался сквозь кровлю ольшаника до валуна, зимний холод сковывал гранитную глыбину все лето, камень и теперь еще, казалось, остужал бок, неприметно, но настойчиво, коченело тело и душа, мысли угасали, думалось только о том, что было на поверхности; чащоба, поляна, валун, засада и густой темный покров над головой.
Еще раз у Лео возникло вялое сомнение: что же в действительности истинное?
Ильмару всегда нравилось надувать других. Словно так уж повелось, что всюду находился человек, который своими проделками приправлял будничную скуку. На этот раз Лео хотелось, чтобы они оказались в дураках.
Поэтому он вроде и не поверил своим глазам, когда на светлом прогале пустой поляны появился мужчина, который, волоча ноги, переступал с кочки на кочку, остановился, прикидывая, и огляделся кругом — вдруг угодит в обманчивой трясине в какую-нибудь ямину, укрывшуюся под тонким слоем земли.
Мужчина казался изнуренным, он стоял с поникшей головой и, словно лошадь, отдыхал стоя. Преследуемый не осмеливался опуститься на землю, всяк, кого выслеживают, знает, что спасти его могут разве что ноги: и все же он не мог не позволить себе перевести дух. Неудивительно, что в теплое время тяжелая одежда особенно утомляет человека, — неужто этот думал одним духом провоевать в лесах до осени, что оделся в светло-коричневое, ниже колен, пальто, полы которого обвисли, будто и они пропотели насквозь.
Может, это мать настояла, возьми пальто с собой, ночи прохладные, вдруг тебе придется спать под елкой. Нет у тебя в запасе сеновала, как у хозяйских сынков.
Когда покачивающийся на кочках мужчина чуть повернулся, Лео увидел хлястик пальто, который крепился к спинке двумя большими пуговицами. При виде этого неуместного для военного человека хлястика Лео на миг растерялся. Ему захотелось присесть за камнем и сделать вид, что он не заметил чужого человека, который стоял за виллакуским пастбищем, на краю поляны и разглядывал редкие травинки на кочках. Мужчина стянул кепку, поискал что-то по-городскому во внутреннем кармане, достал носовой платок, чтобы вытереть лицо. Если бы он был здешний, обмахнул бы пот со лба кепкой.