Будь Эрнст в живых, Лео не посмел бы и глянуть в сторону института. По весне, после смерти однокашника, Лео обзавелся учебниками, взрослый человек принялся изучать книги, предназначенные для детей. Необходимо было уяснить себе современные взгляды на историю и общество и осветить в памяти точные науки, предвоенное свидетельство об окончании гимназии в новых условиях не имело полной цены. Странно, правда, но когда ему надоедала зубрежка, да и потом, в институте, на архитектурном отделении, в моменты усталости — учеба, казалось, шла через силу, и появлялось желание послать все к чертям и посвятить жизнь привычной баранке, — он снова и снова вспоминал Эрнста. Со временем давно покоившийся в земле школьный товарищ стал неким прибежищем, туда стекались его разбредающиеся мысли — самоощущение выравнивалось и хандра отступала. В такие безнадежные мгновения Лео внушал себе: чего терзаешься, Эрнст пожертвовал собой и ради тебя. Лео давал себе отчет в парадоксальности этой связи — и все же? В конечном результате все трагедии свершаются ради тех, кто остался в живых.
В Швеции, на похоронах, уставившись на урну с прахом отца, Лео вспомнил давний момент, когда он стоял перед мандатной комиссией института, которая решала: быть ему студентом или нет. Перед другими подобными ему деревенскими ребятами у него, возможно, было даже преимущество. Не один сокурсник, прошедший по волоску в институт, говорил, что у Лео завидная анкета. И действительно, не за что было ухватиться; почти бедняцкое происхождение. Отец — по профессии столяр, впоследствии — арендатор хутора. За два года до войны оставил хутор и переселился с сестрой Лео в город. Но что стало с ними в войну, об этом у Лео сведений не было. Ах да, пропали без вести, эта формулировка пришлась комиссии по душе. Мать — долгие годы батрачка, затем хозяйка арендного хутора, крестьянским трудом занималась и после войны. Сам он — известное дело, учился. По мобилизации в сорок первом году в армию не попал, потому что находился в уездной больнице — была повреждена нога. Удивительным образом у Лео по этому поводу сохранилась даже врачебная справка, а дни удалось немножко подогнать. После войны — слесарь, потом шофер автобазы, где работал и во время вступительных экзаменов. Оккупационная мобилизация? Естественно, от службы в фашистской армии уклонился, в родных местах хватало болот и лесов, где можно было укрыться.
Возле урны с прахом Лео подумал об удивительных зигзагах жизни: словно заботясь о будущих интересах сына, отец незадолго до войны оставил семью.