Прослышав в свое время об аресте Амалии, не был ли он даже благодарен властям? Что увезли ее с глаз долой; его собственное прошлое опять немного очистилось — чем меньше людей о нем знает, тем меньше и опасность. Еще под одним человеком подвели черту; в те времена шептали, что из далеких краев никому никогда не вернуться. Он мог быть спокойным, когда случалось идти на рынок и расхаживать между телегами: ниоткуда не шла ему навстречу раскрасневшаяся муракаская Амалия, с брезентовым рюкзаком за плечами.
Помнит ли старушка, эта рассыпающаяся тень Амалии, как она однажды ранней весной в воскресное утро приветливо улыбнулась знакомым деревенским ребятам? К ее изумлению, Лео с ходу повернулся и исчез среди мельтешивших людей, как в воду канул.
К тому времени Амалия уже была в известной мере потрепана жизнью, но не утратила присутствия духа. Возможно, потому и сохранила стойкость, что не могла осознать эпоху в целом. Да и кто в то время мог разобраться в происходивших событиях? Ей было явно больно встретить их с Вильмутом, — свободные люди, расхаживают в свое удовольствие, хотя сами не лучше и не хуже ее Эрнста, который волком прятался за кустами и на которого устраивали облавы. Но Амалия все же виду не подала. Конечно, она все знала про них с Вильмутом, навряд ли Эрнст удержал язык за зубами, только Амалия не бросилась проклинать школьных товарищей своего сына, а смирилась с тем, что именно ее кровинка стала жертвой времени.
Выходит, муракаская Амалия жива. Наверное, теперь ее одолевал лишь табачный голод. А папиросы находились под замком.
Душу разъедают такие встречи, которые оживляют старое, напоминают о прошлых связях: самоуверенность бывает поколеблена. И все же, если бы напрочь отсутствовали подобные напряжения, жизнь была бы довольно пустой, поверхностной, будничной. Раздражает, что нет накладки на руле? Хватит ли еще в баке бензина? В какую сторону придется ехать?
Вот уже беседовавшие в палисаднике дома престарелых сестры забрались в машину.
Лео завел мотор.
Пусть приказывают.
С этими женщинами у него не было давних связей.
Они инертные. Гелий.
Пожалуй, самое беспощадное, до мозга костей, отвращение вызывала в Лео его собственная личность. Он не мог выбраться из своей шкуры и все изводил себя. Он устал от своей впечатлительности. И во сне как настороже, разве это отдых! Мог бы вкалывать не разгибаясь — лучший способ убить навязчивые мысли. И вот опять. В разгар лета, в ясный солнечный день, хлопья пепла сыплются с неба. Никакая крыша не спасает. Слоем ложатся они на голову, на плечи. Ужасно, как длинна, оказывается, прожитая жизнь! Как много воспоминаний! И все же оставалось чувство, будто настоящая жизнь еще и не начиналась. Неужто правда, что некогда молодая муракаская Амалия приняла в свой дом двух маленьких девочек, о которых городские бабы судачили, что это внебрачные дети ее мужа Абеля; неужели когда-то Амалия на закате дня звала своих цыпляток домой с огорода.