Тереза поспешно села.
— Тише! Подумай о соседях! Из-за тебя меня выселят!
— Я заплатил, чтобы ты была сентиментальной! — свирепо прошептал он.
— Что ж не сказал? Amore.
— Ты помнишь!
— Помню? Amore по-итальянски «любовь». Одно из самых употребительных слов в языке.
— Ты помнишь ночь, которую мы провели вместе — когда я был здесь прошлый раз — ты начала раздеваться — я не позволил тебе — и мы стояли всю ночь перед открытым окном.
Ганс взволнованно подался вперед и внимательно изучал ее лицо, заглянув сперва в один глаз, потом в другой.
Тереза твердо выдержала его взгляд. Ее лицо ожесточилось.
— Это была самая ужасная ночь в моей жизни, — сказала она.
— Ужасная?
Ганс в изумлении отступил на шаг.
Она укрылась с головой и лежала молча, не двигаясь.
— Тереза. Тереза. Amore. La bella Fiorentina.
Он попытался стянуть с нее одеяло, но она крепко вцепилась в его край.
— Задохнешься, — сказал он. Прозвучало это глупо. — Нужно тебе что-нибудь? Почему ужасная? Это было великолепно. Я вернулся, чтобы увидеть тебя. Рискуя жизнью. Я… Тереза.
Он опустился на колени возле кровати.
— Хочешь что-нибудь для меня сделать? — спросила она глухим, но удивительно исполненным самообладания голосом.
— Да.
— Уйди. Больше мне ничего от тебя не нужно.
— Ганс опешил на миг.
— Можно, я опять приду вечером? — спросил он. — В клуб?
— Запретить не могу. Это общественное место.
— Ганс поднялся.
— Расквасить бы тебе физиономию, — неторопливо произнес он.
— Это обошлось бы тебе еще в тридцать тысяч лир, — ответила она.
Ганс ушел с решимостью больше не видеть ее, в груди у него все трепетало от праведного негодования.
Ганс весь день разглядывал пятна от сырости на потолке, а с наступлением темноты вышел из отеля и отправился в клуб «Уайкики». Он без конца восстанавливал в памяти ту сцену с Терезой, выдумывая всевозможные обстоятельства, которые могли бы оправдать ее отвратительное поведение. Глупо было идти к ней в комнату, еще более глупо давать ей деньги. Деньги развращают. Справедливая поговорка. Отдав их, он стал клиентом и таким же виновным, как она, даже более, потому что отыскал ее. Стратегический план заключался в том, чтобы вывести ее из клуба и заставить пройти старым путем, мимо статуй. Некоторые женщины не понимают обходительности, принимают ее за слабость. Раньше он был в мундире. Вражеский мундир, символ навязанного порядка и беспощадности — хороший козырь. Он был слишком уж мягок, слишком чувствителен. Совершал нелепости на каждом шагу. Надо было устроить ей встряску, подчинить ее своей воле, запугать непреклонной грубой силой. Когда она спряталась под одеяло, нужно было разорвать его в клочья. Угрожать ей избиением было глупо. Действуй, парень, действуй. Она еще будет тебе благодарна. Женщины — сырой материал, им нужно ударами придавать форму, их нужно укрощать, как лошадей; укрощенные, они становятся добрыми подругами мужчины. Это не жестокость. Это то, чего они хотят. Иначе они в тебе разочаруются.