— Но что он здесь делает?
— Вот этого не знаю.
— В чем польза этих твоих игр?
— Я приучил себя никогда ничему не удивляться. Это само по себе приносит огромную пользу. Кто знает, когда это умение может сослужить службу.
— Ну а если я скажу, что намерен жениться? — спросил Валь ди Сарат.
Его дядя благосклонно улыбнулся.
— Нисколько не удивлюсь.
— А если добавлю, что не имею ни малейшего представления, на ком?
— Ты удивляешь меня все меньше и меньше.
— Да, это поистине замечательная способность, — вздохнул племянник.
После банкета полковник с племянником, грузно ступая, пошли в местный кинотеатр, уставленный едой, кьянти и ликером «стрега». Таку лично поджидал их у дверей, решив, что событие, столь важное для всего будущего фильма, стоит потери получаса съемочного времени. Они сели, и свет погас. В первых кадрах шестеро немцев, крадучись, шли через оливковую рощу.
— Нравится? — спросил Таку.
— Очень похоже на шестерых немцев, идущих через оливковую рощу, — ответил Валь ди Сарат.
— Так оно и есть.
— Если так и есть, то замечательно.
— Они выглядят убедительно?
— Если поместить в оливковую рощу шестерых немцев, они неизбежно будут выглядеть шестью немцами в оливковой роще.
— Великолепно, правда?
Затем появилась норвежская актриса, мисс Толлефсен, она врывалась в комнату и произносила реплику: «Они забрали моего ребенка». С таким раздражением, какое звучало в ней, говорят: «Я потеряла адрес».
— Кто это? — спросил Валь ди Сарат.
— Вера, дрчь деревенского кузнеца.
— Вам прекрасно удалось создать впечатление, что она дочь итальянского кузнеца, — сказал полковник.
— Рад слышать, — ответил Таку.
Она повторяла это снова и снова, в двадцати дублях.
— Кто забрал ее ребенка? — спросил Валь ди Сарат.
— Немцы.
— Не припомню, чтобы они забирали чьих-то детей.
— Немцы брали многих взрослых в заложники, — заявил полковник. — Эта вольность, на мой взгляд, вполне оправдана. В конце концов, нельзя заставить ребенка войти со словами: «Они забрали мою маму». Играть должны те, кто умеет.
— Совершенно верно, — сказал Таку, — это блестящий ход.
После паузы полковник позволил себе легкое критическое замечание.
— Белокурые волосы этой женщины, хоть и не типично итальянские, вполне возможны в северных районах страны, у нас в Тоскане или под Миланом, но я ставлю под сомнение ее груди, типично скандинавские, маленькие, крепкие, здоровые, с бледными сосками, а не отвислые, покрытие прожилками итальянские груди, словно бы наполненные молоком, с темными, почти фиолетовыми сосками.
— Сосков не видно, — сказал обеспокоенный Таку.