– Песок? С кусочками не то раствора сухого, не то бетон пооткалывался. Прибирают тут регулярно?
– А как же. Убираем, но не так часто как в залах и остальных помещениях. Раз в неделю обязательно.
– Свет плохой. Есть какое-нибудь освещение поярче?
– Нет, другого нет. – Вздохнул директор. – Можно лампу яркую включить через переноску.
– Включите!
Минут через десять усилиями директора и сотрудницы Сони была найдена яркая лампа и провод-переноска. Колчанов, подсвечивая себе, шаг за шагом вновь повёл осмотр хранилища.
Плиты плотно лежали одна к другой, никаких нарушений в швах, ни отколов, ни трещин. Не было и видимых следов, что пытались хоть одну из них приподнять или сдвинуть.
– Да-а-а…. Полы вне подозрений. А что тут за потолок? Из чего?
– Да, обычный потолок. Доски, дранка, штукатурка.
– На вид как-будто целый. А за потолком?
– Наверное, чердак.
– Чердак, чердак. Чердаки, Иван Иванович, очень непредсказуемые архитектурные сооружения. Ход-то есть туда?
– Ход с улицы. Лестницу надо приставлять. Но дверца наглухо забита.
– И никакой сигнализации!
– Да какая может быть, Михаил Иванович, сигнализация на чердаке. Мы же не Кремль!
– Вот и я о том же. Идёмте на улицу. Лестницу приставлять.
Группа во главе с Колчановым и недоумевающим директором двинулась во внутренний хозяйственный дворик музея. Там и обнаружили лежащую у стены длинную выдвижную лестницу, которую подняли и установили ко входу на чердак.
– Увлекался я когда-то альпинизмом, – ухмыльнулся майор, – а вот в цирке работать не довелось. Держите крепче это чудо техники! Ну, с богом!
Аккуратненько, не торопясь, Колчанов подобрался к дверце. Левой рукой крепко взялся за последнюю перекладину лестницы, а правой с силой надавил на дверцу. Она скрипнула и легко распахнулась вовнутрь.
– А вы говорили заколочена! Чуток только гвоздиком прихвачена, чтоб ветер не телепал. Сергей, давай сюда. Фонарик найди что ли?
Первое, что почувствовал майор, ступив за порог чердака, запах. Запах, который он прежде, кажется, нигде в городе не встречал. Незнакомый, тревожный, чужой. В музее такого не было. Он соединял в себе аромат травяного благовония, резких выделений крупного хищного зверя и крови. Как пахнет кровь и только пролитая, и запёкшаяся, и протухшая, Михаил Иванович знал хорошо, всего повидать пришлось. В проходе появился Сергей.
– Ох, и вонь! Рыгнуть можно.
– Ты только попробуй мне изгадить место преступления! – отозвался Колчанов.
– Здесь и без меня уже, кажется, так нагадили….
– Фонарик взял?
– Взял.
– Свети! Сюда, сюда иди, свети в тот угол!