– «…Правила оказания услуг гражданам учреждены постановлением правительства РФ от двадцать третьего мая две тысячи третьего года. Номер триста семь. Пункт девяносто один „б“ гласит: „Потребителю запрещено производить у водозаборной колонки мытье транспортных средств, животных, а также стирать. Самовольно, без разрешения энергоснабжающей организации, присоединять к водозаборной колонке трубы, шланги, иные устройства и сооружения“. Так что в данном случае права граждан не нарушены…»
Елтышевых история с колонками, конечно, мало волновала. Не до этого было. Вообще ни до чего… Спасались спиртом. Не допивались до бесчувствия, но и не давали себе протрезветь. Боялись.
С началом ягодного и грибного сезона повалили покупатели – снова день и ночь долбеж в калитку. Привозя новые канистры, благообразный мужчина – Сергей Анатольевич – радовался:
– Хорошо идет. Хорошо-о… А вы отказывались, помнится.
Но, пересчитывая выручку, слегка мрачнел:
– Не совсем сходится что-то с объемом. В долг, что ли, даете? Или сами?
– Сами, – морщился Елтышев. – Похороны были… Сына хоронили…
– Ну да, ну да… Ладно. – Но перед тем как уехать, Сергей Анатольевич предостерегал: – В долг только не давайте! А то ведь потом не отвяжутся. Построже с ними.
Числа десятого июля – Елтышевы как раз были во дворе – пришла Валентина.
– И чего тебе надо? – спросил Николай Михайлович быстро, не дав ничего сказать жене.
– Я за свидетельством, – нагловато глядя ему в глаза, ответила Валентина. – Чтобы за утерю кормильца… Свидетельство о смерти нужно.
– И всё?
Ее взгляд стал слегка удивленным.
– И как тебе не стыдно еще лезть сюда?! – рыдающе вскрикнула жена. – Два года ему мозги песочили, довели и теперь лезут… Где ты была, когда его хоронили, когда помощь нужна была, поддержка?.. Разрушила нашу семью, а теперь заявляешься.
– Послушайте…
– Всё, пошла вон отсюда, – перебил невестку Николай Михайлович. – И дорогу забудь. Еще раз увижу – с копыт слетишь. – И стал закрывать калитку.
– Но для вашего же внука это! Как мне его кормить?! Деньги за утерю положены…
Елтышев рывком распахнул калитку, чуть не вбросив держащуюся за ручку Валентину во двор.
– Я тебе уже сказал: пошла вон. Я один раз бью… До трех считаю – и тебя нет.
Невестка быстро пошла по улице.
А через два дня появилась ее мать. И сразу пошла в атаку – о том, что заявление напишут, как дочери угрожали, что внук общий и Елтышевы обязаны содействовать получению пенсии за Артема; угрожала и тем, что может сообщить, куда следует, как на самом деле Артем погиб.
Николай Михайлович слушал, слушал, потом отбежал к крыльцу, схватил стоявшие там вилы.