— Стой! Стой! — кричал хрипло я. — Сдавайся! — а сам не двигался с места.
Вахмистр хрипло отвечал:
— Стой! Стой! Сдавайся! — и тоже не двигался с места.
— О, какая мерзость! — отвечал я.
Он в ответ показывал редкие крупные зубы, рыжие щетинистые усы и большие, пылающие злобой глаза.
— Стой! Стой! — хрипел я и поднимал наган. — Стой! Иначе буду стрелять.
Вахмистр выпячивал грудь, хрипло орал:
— Хорошо!
Я наводил наган, спускал собачку, но выстрелов не было.
— Что такое? — выкрикнул я и спрятал наган. — Ты всё равно не убежишь. Я тебя задушу своими руками.
Вахмистр скалил зубы, ещё больше щетинил рыжие усы.
— Ну, иди сюда! Посмотрим, кто кого!
Я рванулся вперёд. Вахмистр тоже рванулся вперёд от меня. Подо мной закачалась земля. И под вахмистром закачалась земля. Из-под моих ног убегала земля. И из-под ног вахмистра убегала земля. Мы не бежали, а нелепо топтались на месте, оттопывали усталыми ногами, а возле нас на снегу подпрыгивали наши огромные тени, откалывали танец. Наши тени походили на этот раз на скелеты смерти. Возможно, что это плясали не наши тени, а два скелета смерти. Мы взобрались на гору. Возможно, гора под нас подкатилась. На горе показалась деревня:
— Ага! — прохрипел я. — Теперь не убежишь. Но вахмистр не пошёл на деревню, а обогнул её и спустился под гору, к реке Гнилушке.
— Эге! — прохрипел я и заплясал по его следу. — Сдавайся, всё равно не уйдёшь! — закричал я ему в спину.
— Это ещё посмотрим! — ответил вахмистр.
Мы скатились под гору, к реке. Месяц тоже скатился с нами под гору. Мы оба едва передвигали ноги. К моему телу прилипла не только гимнастёрка, но и шинель. Месяц тоже едва двигался. Он был весь покрыт тёмными пятнами. Месяц и другие предметы, как мне казалось тогда, двигались с нами вместе. Вахмистр подошёл к берегу, который был в этом месте крутой и высокий. Он бросился вниз и погрузился по плечи в сугроб снега. Вахмистр с большим трудом выбрался из сугроба. А когда я подошёл к берегу, он лежал на четвереньках и по-собачьи лакал выступившую на снег из-подо льда воду. В этот момент я радостно подумал: «Ага! Теперь не убежит, всё равно подохнет!» Вахмистр напился, встал, вытер рукавом шинели рыжие усы, оскалил редкие зубы:
— Прыгай, чего же стоишь!
— Нет, я прыгать не буду, — ответил я.
— Что же теперь будешь делать? — спросил меня вахмистр и сел на снег.
— Посмотрю, что ты будешь делать? — усаживаясь на крутой берег, ответил я.
— А разве через речку нельзя было перейти? — спросил помощник.
— Нет, — ответил Андрей Завулонов, — там были одни родники, и река никогда хорошо не замерзала.