— Всё, — отвечали мужики за дядю Михайла и закатывались в гык.
— Дырки одни остались.
Дядя Михайло выкатывал из морщин, вернее, вывёртывал коричневые зёрнышки глаз и бегал ими по хохочущим рожам.
— Старики, — хрипел беззубым ртом, дёснами, дядя Михайло и облизывал белёсым кончиком языка морщинистую дырочку рта, — старики…
— Хе-хе.
Мужики не понимали. Мужики катались в гыке. А дядя Михайло был прав. Он сказал большую правду. 32-летние мужики записались в стариков, обтирают печи, полати своими боками, а весной — сеновалы и сени, а то под лозинами, в холодке, пупами на солнце. Дух во все дырки — тоже.
— Гы-гы…
А дети скрипучими сохами царапают чахлую малокровную землю полей, не видавшую за семь лет революции навоза. А навоз распёр дворы, подпёр под крыши изб, горит на солнце, тёплым дымком поднимается, от него дух идёт по селу, лезет в нос, в рот, затыкает…
А мужики:
— Гы-гы…
— Федька, не тронь…
— Дядя Сергей, расскажи что-нибудь, послухаем.
Дядя Сергей поднял от колен бороду, вскинул брови. Мужики притихли, свободно развалились на мягкой траве, легко дышат, отдуваются.
— Вы, ребята, как хотите, дело именно ваше, а я человек верующий, православный, бога боюсь… — и, подумав, добавил: — да-а…
— Ггээ…
— Ты, Федька, не смейся, — сказал дядя Сергей и посмотрел сердито на Фёдора. — Народ наш тёмный, необразованный, это видно по всему. Даже, можно сказать, невежды, огломоны… Да-а… и обижаться тут, брат, нечего.
— Да чего тут и говорить… — заволновались мужики.
— Огломоны.
— Огломоны.
— Да ещё какие…
— Я и не смеялся, дядя Сергей, — сказал Фёдор и вскинул от зелёной травы-подорожника лицо с резкой чёрной растительностью, из которой спелыми раздавленными вишнями сочились губы да горели два холмика розовых щёк. — Я только чихнул.
— Чихнул, — протянул равнодушно дядя Сергей и, не глядя на Фёдора, бросил: — на здоровье.
— На здоровье, — вставил дядя Михайло Многосонов и спрятал в морщины коричневые зёрна глаз.
— Молод ещё чихать-то… Ты доживи до наших лет, тогда и…
— Что правильно, то правильно.
— Дело говорит, — загалдели мужики.
Дядя Сергей выше поднял голову, круче выгнул на лбу густые брови.
— Слухайте. Вот, например, есть такое дерево, называется оно липой. Так вот, когда эта самая липа бывает в цвету, запах имеет большой, а главное пользительный для человека.
— Каждое растение пользительно для человека, а не только дерево, да ещё липа, — вставил Фёдор и положил лицо в траву.
Дядя Сергей опустил немного брови, но тут же снова поставил их на прежнее место.
— Кто же этого не знает? Каждое растение пользительно, что и говорить. Хотя бы эту самую липу взять и…