Но прошло всего несколько часов, и вновь тревожный голос наблюдателя:
— Танки!
А в небе показались фашистские бомбардировщики.
— Тщательно замаскироваться! — приказал командир роты. Механик-водитель развернул машину к старому саду, который находился немного правее. Другие танки роты пошли к молодому осиннику, зеленым островком примыкавшему к окраинам опустевшей деревни.
Еще не успели рассеяться пыль и дым от бомбежки, как Сорокодум приказал идти в бой.
Гармаев вел машину по кочковатому полю на повышенной скорости. Короткая остановка — Федор Хейло, тщательно прицелившись, выстрелил. Массивное тело «тигра» вздрогнуло, но танк продолжал двигаться.
— Эх, промазал, — с досадой обронил наводчик.
Егор Воронцов ловко схватил из боекомплекта очередной снаряд и тут же дослал его в казенник.
Прозвучал раскатистый выстрел, и Федор на всю машину закричал:
— Есть! Есть! — танк был подбит.
Потом он увидел, как справа от него задымились еще два «тигра». Приятно на сердце, когда успешно бьют врага и боевые побратимы.
— Давай, Егор, давай! — торопил Федор Хейло заряжающего.
Шесть бронированных машин, помеченных крестами, окутались пламенем и дымом.
Тяжелый танк Сорокодума огибал стену огня и дыма. И тут, чуть приподняв люк, лейтенант увидел вражеских пехотинцев. Они двигались плотными цепями, ведя беспорядочный огонь из автоматов. «Не сдаваться же в плен идут гитлеровцы, а прут в контратаку», — рассудил Сорокодум и тут же подал команду:
— По пехоте!..
С воем и шумом вырвался осколочный и разорвался на мелкие части перед рядами немецких автоматчиков. Затем снова и снова осколочный град осыпал врагов.
Падали и падали фашисты, устилая трупами поле. И видели в этом Сорокодум и его друзья по экипажу священную месть за разоренную землю, за кровь своих братьев, за слезы сестер и матерей.
Оставшиеся в живых гитлеровцы разбежались. Поднимали руки, спрашивали, куда «идти в плен».
А наши танкисты устремились за уцелевшими, пытавшимися уйти фашистскими танками.
— Уходят, не по зубам оказалась им уральская броня! — оценивал обстановку Сорокодум.
А от командира роты последовал приказ:
— Вперед! За отходящими танками!
Гармаев направил машину через общипанную артиллерийским огнем рощицу, через луг. И вот гусеницы уже приминают рожь на неубранном поле. Командир роты доложил по рации:
— Прошел проселочную дорогу на Тростянец.
Вдруг что-то ударило в танк. Послышался сильный взрыв, скрежет. Выстрелила немецкая пушка. Хейло свалился на сидение. Как ни старался удержать направление Гармаев, танк резко развернуло, и он остановился. Водитель заглушил двигатель.