— Теперь я больше не сомневаюсь, это были мои молодцы!
— Какие молодцы?
— Говори дальше! — сказал дон Торрибио, радостно потирая руки. — Что было потом? Ведь не просидел же ты на дереве всю ночь, как ворона?
— Нет. Отдохнув до восхода солнца, всадники наконец сели на лошадей и удалились скорой рысью.
— Хм! Что же ты сделал тогда?
— То же, что сделал бы ты на моем месте: отправился вслед за ними.
— Прекрасно!
— Но я не много выиграл от этого.
— Что так?
— Да как же, ты пойми, ведь я шел пешком, а они ехали верхом; к тому же они ехали галопом, так что…
— Так что ты потерял их из виду.
— Почти что.
— Промахнулся же ты!
— Не сердись, я сделал невозможное: мне удалось проследить направление, в котором они удалились.
— И это чего-нибудь да стоит!
— Очевидно, они старались оставить после себя ложный след, всячески его сбивая, чтобы невозможно было ничего разобрать. А все-таки я разобрал, что они вертелись около одного и того же места, постепенно приближаясь к воладеро, к которому, по-видимому, подъехали с востока.
— Ага! — произнес дон Торрибио в задумчивости. — Вот так известие.
— Хорошее?
— Еще бы; теперь мы скоро будем знать наверняка, как нам быть. Где лошади?
— В двухстах шагах отсюда, спрятаны в чаще.
— Они отдохнули?
— Да; сегодня утром они прошли не больше двух миль.
— Отлично! В дорогу! Нет, сперва приведи лошадей, а я пока приготовлю завтрак; нехорошо начинать трудный путь на голодный желудок. Неизвестно, когда нам удастся поесть и передохнуть в следующий раз. Иди скорее; когда ты вернешься, все будет готово.
— Я просто не узнаю тебя, брат, — сказал Пепе, смеясь. — Ты точно помолодел на десять лет. Я вспоминаю те времена, когда мы с тобой охотились за пумами в наших пампасах, помнишь? Какое это было счастливое время!
— Ты жалеешь о нем, брат?
— Нет, потому что мы с тобой все так же вместе и любим друг друга, как и тогда.
— Дорогой и добрый мой Пепе! — проговорил дон Торрибио с волнением.
Повинуясь невольному движению, молодые люди заключили друг друга в объятия и простояли так с минуту.
— Будем всегда так любить друг друга, брат, — сказал дон Торрибио, — мы вдвоем составляем всю нашу семью!
— Да, это правда, брат, — ответил Пепе Ортис с волнением, — и помни, что пока мы вместе, с нами никогда не случится ничего плохого. К тому же, — прибавил он с милой улыбкой, — скоро нас будет трое, у меня появится сестра.
— Дорогая Санта! — проговорил дон Торрибио, сделавшись вдруг грустным. — Бедняжка, как она несчастна!
— Мы спасем ее, брат! Надейся и не падай духом!
— Увы! Когда я думаю о ее страданиях и о своем бессилии помочь ей, то мужество покидает меня, я делаюсь слаб, как дитя.