— Не буду настаивать относительно его, но…
— Вы все-таки остаетесь при вашем мнении, черт побери?
— Признаюсь, да!
— Как вам угодно! Будущее покажет вам, что вы ошибаетесь!
— От души желаю этого.
— Возвратимся же к моей воспитаннице. Я сам не знаю почему, но с того дня, как она исчезла, я не имею ни минуты покоя. Как она могла выйти с асиенды? Надо это разузнать во что бы то не стало. Донья Санта скрывается, мы должны разыскать ее. Когда же она будет в наших руках, — он при этом нахмурил брови, — мы сумеем выведать от нее, кто тут орудовал.
— Не поздно ли теперь приниматься за розыски?
— Напротив, теперь самый удобный момент. Она спрятана, наверное, недалеко от нас; успокоившись, что ее считают умершей, она перестанет быть настороже, будет выходить и в один прекрасный день попадет прямо к нам в руки. Для этого надо усердно следить за ней. Согласны вы взяться за это?
— Як вашим услугам.
— Ну, так слушайте: не жалейте золота. Вы знаете, что это — ключ, отмыкающий все двери. Но будьте осторожны и терпеливы; вы увидите, заблудшая овечка найдется через неделю.
— Дай Бог! С завтрашнего же дня я принимаюсь.
— Прекрасно, я уверен, что вы найдете ее.
В эту минуту послышался шум скачущей галопом лошади, затем вопрос караульного: «Кто там»? — после чего с треском раскрылись и захлопнулись ворота дворца.
— Вот курьер! — сказал дон Кристобаль.
— Что же он медлит? — сказал дон Мануэль в нетерпении. — Что он там делает на дворе?
Дверь кабинета открылась, и показался привратник.
— Курьер к его превосходительству, губернатору! — доложил он с поклоном.
— Пусть войдет!
— Ваше превосходительство, он, бедный, весь измок, с него просто течет вода и грязь!
— Ничего, пусть входит — и сию же минуту!
Привратник раскрыл дверь и пропустил человека, который вошел тяжелыми шагами, шатаясь, как пьяный и оставляя позади себя лужи грязи.
Дон Мануэль и дон Кристобаль сразу узнали его. Это был Матадиес, грозный бандит. Но в каком ужасающем виде! Он еле держался на ногах от усталости, одежда на нем висела клочьями; на том месте, где он остановился, тотчас же образовалась громадная лужа грязи.
— Пить! — проговорил он хриплым голосом. — Трое суток у меня ничего не было во рту!
По знаку дона Мануэля, привратник вышел и вскоре вернулся с двумя пеонами, из которых один принес кресло, а другой поднос, заставленный питьем и едой.
— Сядьте сюда, — сказал дон Мануэль, — и закусите: я подожду расспрашивать вас, пока вы не подкрепите свои силы.
Бандит с облегчением опустился в кресло и с жадностью набросился на еду, совершенно забыв, где он и кто перед ним. В каких-нибудь четверть часа с подноса все исчезло.