«То-то и оно», Михаил полез за сигаретой, – «врач мне это же самое сказал.
«Может, и не Лопатин это?» – влез Дока.
«Точно Лопатин», – Михаил глубоко затянулся и долго выпускал из легких отраву, – «я, когда ориентировку составлял, всех его знакомых в партии пораспрашивал. Так вот: на левой руке половина большого пальца отхвачена, топором. Рубил мясо, ну и отчекрыжил, может по пьяни. У трупака – тоже пол пальца нет. Да и другие детали сходятся, так что Лопатин точно».
«А как тогда в ювелирном мог наследить?» – поинтересовался Дока от себя, и от меня тоже.
«В этом вся и заковырка», – Михаил усмехнулся, – «правой кисти Лопатина в скважине не оказалось, и чьи отпечатки пальцев в магазине – под вопросом».
«А следы ботинок в траншее?» – не мог успокоиться Дока.
«Ботинки Лопатина, но получается, что в траншее если он и топтался, то уже трупом. Значит, был кто-то другой». Дальше Владимир внимательно нас с Докой по очереди оглядел, и новость выдал совсем запредельную:
«В черепушке Лопатина две дыры – входное и выходное отверстия от ружейной пули шестнадцатого калибра. Стреляли со спины».
Нифига себе! Получается, что в ювелирном Лопатина кто-то талантливо подставил. И отпечатки в траншее – его ботинок, и отпечатки пальчиков в магазине – его тоже, только оставлены предварительно отрубленной правой кистью, которая в скважине отсутствовала. Жестоким оказался настоящий преступник! Не пожалел человека, с которым знаком был точно!
«Настоящий преступник – у вас в партии», – Михаил не успел договорить, а мы с Докой уже головами кивали, – «Думаю, один из ваших канавщиков, раз про Лопатина многое знал, и даже его ботинками смог воспользоваться, а потом к его же вещам в общаге подбросить. И с кистью…это ж надо додуматься: отрубить, и наследить ею в магазине!»
«А чем мы помочь можем?» – Дока не сдержался предложить наше участие в расследовании. Михаил усмехнулся, отлично понимая его устремления, и повернулся ко мне:
«Все о Лопатине: с кем дружил, с кем выпивал , к кому ходил в гости, кто помогал выходить их запоев. Кто, наконец, чаще других приходил к нему на канавы. Ну и подумать о месте, где могли прострелить голову: возле его канав в поле, в самом поселке, или рядом с ним. Дерзайте, в общем, и мне в случае чего звоните».
«Попробуем», – ответил я, показав неуверенность.
«Сделаем!» – бодро отрапортовал Дока, в некоторой мере неуверенность мою компенсировав. А дальше Михаил нас предупредил:
«Насчет расчлененки в скважине – уже не скроешь, несколько человек к нам подходило, когда из скважины доставали. Так что и вы можете не молчать. Но никому ни слова, что там оказался Лопатин! Говорите, что мужик, а кто – понять невозможно: голова разрублена, лицо расквашено, пальцы правой руки отсутствуют, одежда тоже», – посмотрел на Доку, – «Понимаешь, зачем это?»