— Ага! — вскрикнул я. — Всё ясно!
— Что там? — не поняла Нина.
— Верша! Глыпина верша. Есть у него такое приспособление для ловли рыбы, сплетённое из прутьев; он перекрывает им всю реку. И знаешь, что люди говорят? Ночью Глыпа открывает шлюз на верхнем пруду и спускает воду с карпами, которых разводит колхоз. И тогда, мошенник, таскает себе рыбку — пудами!..
— А видно, что воду спускали, — сказала Нина.
И в самом деле, если присмотреться, заметно: ещё недавно разливалась вода и разливалась очень широко — вот затянуло илом островки, причесало траву, развесило мох на сучках.
«Интересно, — подумал я, — что попалось в Глыпину вершу?»
Взял я жердь и ткнул ею в реку, туда, где пузырилась пена. Ткнул, но шест не шёл — под ним что-то трепыхалось. Пошуровал я жердью, и тут же закипела вода, рыба, как дрова, заворочалась, закишела, бьёт хвостами по воде, плещется. Один карпище так хвостом ударил, что сам на берег вылетел, отдышался немного и снова в воду.
— Вот это рыбины! — удивился я. — Кишмя кишат. Жердину воткнул — и не падает.
— Что делать? Это ж разбой! Может, позвать кого?
— Зачем? Мы сами что-нибудь придумаем… Знаешь, Нина, Глыпа затыкает вершу соломой. А я затычку вытащу, и пускай рыба плывёт в нижние пруды.
— Давай! Только поскорее!
Я полез в реку, а здесь глубоко и ноги утопают в иле. Лёг я головой на воду, нащупал рукой затопленную вершу, ухватил снопик соломы и выдернул его вон. Только выдернул, слышу: зашевелилась… затрепыхалась… косяками пошла между ногами рыбка.
— Вот она, вот! — кричал я и хлопал по воде, подгоняя рыбу. — Табуном плывёт! На свободу.
А жирные карпы лениво тащили за собой волну и медленно плыли по течению. Плавно и важно виляли они хвостами, чешуя на их боках отсвечивала золотом. Не боялась рыба нас, плыла у самого берега. Долго мы провожали по берегу карпов. Но гляди! Опять какая-то преграда! Всё так же кружило воду и взбивало пену. Оказывается, осмотрительный Глыпа поставил ещё одну, контрольную вершу. И здесь я вытащил затычку — охапку прогнившей соломы. Теперь дорога от верхнего до нижнего пруда стала свободной.
— А вершу? — спросила Нина. — Глыпа их снова может поставить. И опять будет ловить карпов.
Гм, верши… Что с ними сделать?
— Нина, — сказал я, — уже наступает вечер. А мы промокли и озябли; видишь, у тебя и «гусиная» кожа на локтях. Давай разведём костёр.
— Это чудесно!
На берегу, в густых зарослях, насобирали мы хворосту, сухих веток. И пока Нина разводила костёр, я вытащил Глыпины верши. Они порядком вымокли на дне, почернели, и теперь от них на сто шагов несло илом и рыбьей чешуёй. Эти тяжёлые сооружения я поставил так: одну вершу подпёр другой, вышло нечто наподобие шалаша, а внизу оставалось место для костра. Когда вспыхнуло пламя, мы увидели грандиозную картину: задымились верши! Тёплый шипучий дым, как змея, полз сквозь плетёные прутья и чёрным столбом поднимался вверх.