Бульвар Постышева (Бутаков) - страница 133

— Вот те раз! Ты чего там такое читаешь?

— Историю.

— Историю Хиппи?

— Нет, просто историю.

— А причем тут Хиппи?

— Так — в голову пришло.

— А-а? А я-то думаю, чего вам такого задали?… Ты не знаешь, кто такие Хиппи?

— Не знаю, — Юлька закрыла учебник. — Я всегда думала, что хиппи это такие пьяные, длинноволосые, не мытые, грязные бомжи такие.

— Типа, бандиты что ли?

— Ну да. Примерно такие. Вонючие, страшные. Фу!

— Понятно.

(Да, действительно, надо бы пояснить, кто такие Хиппи, — подумал Архип. — Они же, действительно, именно так их и представляют, скорее всего. Ладно, попробую.)

— Для вашего поколения другого представления, пожалуй, и быть не может, кроме как грязные, вонючие, с длинными волосами. Промашечка вышла, Зая. Давай, попытаюсь объяснить, чтобы не получилось, что нашими идеалами в детстве были такие, какими ты их представляешь. Вот, смотри… Я начну с самого начала, как я это представляю, чтобы ты поняла, хорошо?

— Хорошо.

— Тогда, поехали, — Архип начал лекцию. — Мне это представляется сегодня так, точнее, я где-то что-то читал. Какие-то ещё отрывочные знания и информация. Но в сумме в моей голове сложилась такая картинка: Шестидесятые годы. Ожиревшая после военных заказов и получившая пиздюлей в Корее Америка. Сан-Франциско — теплое местечко на побережье Тихого океана в противоположном конце материка, вдали от столицы. Толпы молодых людей страдают бездельем, курят всякую херню, бродят по пляжу, трахаются как попало и с кем попало и наслаждаются своим географическим преимуществом. А что им ещё делать? Мировая война окончена и Америка процвела, Корейская компания проиграна и можно критиковать правительство и плеваться в телекамеру, тепло, море, жратвы особо и не надо, как цыгане, живут табором. Провозгласили свободу сексу (сексуальную революцию), косят по некое подобие коммун, где все общее (даже бабы) и на деньги наплевать, плюс мозгов-то нет. От пятнадцати до тридцати лет, — какие мозги, тем более в Америке, как бы сказал Задорнов, — все кому не лень, отрастив волосы, чтобы не походить на своих отцов с их военной прической и превратиться в бесполую массу, сидят на парапетах и матерятся. Разумеется, такая жизнь привлекает внимание, и у них появляются подражатели. А тут, на тебе — Вьетнам! Бездельников начинают загребать в Армию, и они уже организуются. Чтобы орать: «Мы за дело мара! Нет войне!» и всё такое, лишь бы в Армию не идти. Появляется свой знак, типа «Мерседес», только ещё с одной вертикальной палочкой внизу. Видела?

— Видела.

— Ну, вот. Дальше появляется Рок-н-ролл, Элвис, Чарлз Мэнсон, Миг Джегер, Карлос Кастанеда, «Степной волк» стал настольной книгой хиппи. Битлы, по началу скромные стиляги, постепенно превращаются в хиппи. Кстати, для многих из нас идеалом, по крайней мере, внешним идеалом Хиппи, казался Джон Леннон, с его длинными волосами, с его круглыми очками и поведением по жизни. Но это позже. Короче, из Америки, движение (потом это стало движением) перебрасывается в Европу. А там такие дела, вот смотри: К середине шестидесятых прошло двадцать лет после второй Мировой войны. Поколение, которое родилось после войны, которое не помнит, что такое бомбежки, выросло и стало самостоятельным. Европа, лежащая в руинах, отстроилась заново, появились новые государства, новые границы, новые системы — капитализм, социализм, развивающиеся страны и всякая такая дребедень, которая не важна для молодых людей двадцатилетнего возраста. Для этих людей и милитаристские заморочки уже не нужны. Им надоело слышать парадную музыку и видеть зеленую форму. Им хочется свободы, чистого неба, мира без границ, как им кажется. Им хочется быть кем-то, а не придатками военной системы, как было с их родителями в их возрасте. Хочется секса, естественно и больше всего. И вот, в Сорбонне — ба-бах студенты организовали мятеж против правительства. Что там произошло, не знаю, знаю, что они забаррикадировались, и давай «За свободу бороться!». Девчонки сожгли лифчики, «чтобы легче дышалось, полной грудью», парни ещё какой-то лажей занялись — царапали на стенах, гадили на серый пол, ломали рамы, бухали, орали из окон, — короче, поперло. Я был в Сарбоне. Меленький такой иститутик с квадратным двориком. Наш университет раз в двести больше. А толку? Хотя сейчас не об этом. Короче, дальше про хиппи. В «побежденной» Германии реально какие-то коммуны образовались и переросли в хипарей. В Испании Сальвадор Дали приютил бездельников в своем замке. А это уже больше, чем реклама движению. Их признали и затрубили в газетах, используя имя Дали. Они там совокуплялись, а Дали, извращенец, наблюдал, подстелив им огромные прозрачные матрацы, и после, как он думал, переносил формы и изгибы их тел на свои холсты. Его жена Гала, закрылась от него самого со своим любовником, который играл главную роль в Рок-Опере «Иисус Христос — Супер звезда», в своем отдельном замке, и там они кололись до посинения, пока тот боты не закусил. В общем, получилось, что из Сан-Франциских бездельников Хиппи выросли до политической силы международного масштаба. Что им надо было? Первое, как мне кажется, каждый из них был недоволен правящим классом или правительством, и рыгал по этому поводу во всёуслышанье. А тут, под эту марочку, на тебе, и порно-индустрия расцвела: «Греческая смоковница», «Эммануэль» и просто порнуха с бакенбардами. Волосатые рок-музыканты, японские мотоциклы, телевидение пропагандирует, фестивали молодежи и студентов, и пошло-поехало. Добралось до СССР и Сибири в частности уже в семидесятых. Мы тоже были против правящего класса, когда нас загоняли в одну школьную форму, стригли на военку и не продавали в магазинах джинсы. Если Хиппи зарубежных стран одевались в джинсы, как в самую дешёвую рабочую одежду, чтобы показать свое пренебрежение к богатству, то у нас, как всегда, эта одежда стала самой дорогой. Если молодежь других стран провозглашала лозунги «За мир», то мы, как миролюбивая, якобы, страна, «боролись» с произволом комсомола и пустыми полками магазинов, шныряя на барахолку. Хотя, сами комсомольцы, в большинстве своем тоже были в душе хипарями — просто выбора не было, все в четырнадцать лет получали комсомольский значок. Партия-то была одна, и молодежная организация при ней одна. Инакомыслие (официальное) ровнялось преступлению. Я тоже был комсомольцем, и ещё как был. При всём при том, мы, так сказать, боролись. Тихо боролись — плевали на всех и всё! А когда подросли до двадцати лет, армию отслужили, отдав Родине какой-то долг, то стали созерцать, окружающую нас действительность и мир и анализировать их по-своему, по-хиппейскому, как умели. Когда научились командовать и управлять, начали переделывать мир и действительность. И те, кто был посмышленей, помимо всего остального житейского, стали художниками и поэтами, а тупые, глупые и лентяи (а они везде есть) спились, скололись, попали в тюрьмы и, не приобретя специальность, превратились в бичей, которых ты и видишь сейчас волосатыми, грязными и вонючими, справедливо полагая, что это и есть хиппи. Вот, примерно так. От нехер делать получается организация. Понятно?