К одиннадцати начали прибывать роскошные кареты с военными чиновниками, и всем резко стало не до Горыни, а когда прибыл государь-император с сотней личной охраны, про десятника вообще все забыли, стремясь попасть государю на глаза.
– Готов? – Князь Пушкин, одетый в белый парадный мундир, подошёл ближе и бросил короткий взгляд на пулемёт.
– Готов, господин генерал.
– Стрелять будешь вторым. Мишени твои там. – Он махнул рукой в белой перчатке, показывая сектор стрельбы. – Как позовут к государю, не менжуйся, отвечай чётко, коротко и ясно. Хотя… – Александр Сергеевич улыбнулся. – Думаю, ты-то не растеряешься.
Он отошёл к шатру, где степенно беседовали штатские и военные чиновники, и пропал из виду.
Через полчаса прозвучал сигнал к началу испытаний, и первой начала стрельбу картечница. Грохнув всеми пятнадцатью стволами, чуть подалась назад от отдачи, и артиллеристы начали суетиться, выбивая гильзы из камор. Даже со своего места Горыня видел, что лишь несколько чучел на крестообразных рамах были задеты пулями, а остальные стояли, как и прежде. Всего картечница сделала три залпа, после чего генералы долго переговаривались, рассматривая мишени в подзорные трубы.
Потом прибежал вестовой, и Горыня встал к пулемёту, готовясь начать стрельбу, но шум впереди отвлёк его, заставив встать во весь рост и сильно пожалеть о том, что он накануне не купил немецкий бинокль, который ему усердно сватал приказчик в магазине Кутепова.
Группа всадников числом до трёх-четырёх сотен, двигалась по полигону к стрелковым позициям, нахлёстывая коней и сверкая вытащенными из ножен шашками.
Охранная сотня государя не зевала и сразу же вылетела из-за шатра, заняв оборону вокруг свиты. Неожиданно вперёд вышел один из императорских волхвов, взмахнул руками, и лёгкая сиреневая дымка буквально накрыла поле перед всадниками, мгновенно превращая землю в жидкое болото, где лошади вязли по колено.
Горыня оглянулся на государя, тот стоял в плотном кольце людей, доставших личное оружие. Артиллеристы, стоявшие рядом, уже распаковали ящик с патронами и перезаряжали свою картечницу, а к Горыне подскочил Пушкин.
– Десятник! Бей! Что стоишь?
– Понял. Только мне нужна будет помощь.
– Что делать, говори.
– Вот, как конец ленты полезет из короба, взять новый короб, пододвинуть сюда, вытянуть начало ленты и поднести прямо к пулемёту.
– Сделаю. – Александр Сергеевич задорно блеснул глазами и ощерился в радостном оскале волка, почуявшего кровь.
Горыня ещё раз проверил ленту и, порадовавшись тому, что снарядил все пять коробов, приник к прицелу. Как раз в это время часть всадников, явно не с добрыми намерениями, двинулась в обход топкого участка, конная лава подалась вперёд, и по ним ударила картечница. Пятеро всадников покатилась в осеннюю грязь, но остальные нахлёстывали лошадей, надеясь вырваться на простор.