– Тяжёлое детство, господин подполковник, – Горыня насмешливо развёл руками. – Побудки случались порой довольно неприятные.
Через пару минут в зал на небольшом столике, словно очередное блюдо, вкатили автомат и пистолет.
– Полюбопытствовать взглядами можно уже сейчас, но я предлагаю сначала всё же поесть, а после разбираться с оружием. – Горыня чуть склонил голову, обозначая поклон. – Тем более что оружие хорошо смазано маслом, а оружейная смазка неважная приправа к завтраку.
Под такое напутствие еду смели в десять минут и, освободив стол от тарелок, выложили на него оружие.
– Ну, вот это условно можно назвать автомат. – Горыня вынул магазин, передёрнув затвор, убедился в отсутствии патрона в патроннике и, сняв заднюю крышку, вытащил затвор с возвратной пружиной. – Боеприпасы обычные, в четыре линии под скорострел.
– Мы называем его револьвер, – негромко подсказал офицер Тайной канцелярии.
– Револьвер так револьвер. – Горыня, внутренне усмехнувшись, кивнул. – А огненный припас для ручного оружия я называю патроном.
– От латинского patronus – покровитель?
– Или от испанского patron – главный. – Горыня кивнул. – Всё же в оружии патрон – главный, как ни крути. А «огненный припас» как-то длинно. Патроны располагаются вот в таком коробе – магазине, откуда автоматикой подхватываются по одному и подаются в ствол, где выстреливают и выбрасываются наружу механикой, приводимой в действие силой отдачи. Дальше цикл повторяется, пока нажат спуск или есть патроны в магазине. Их тут тридцать пять штук, а смена магазина при должной сноровке занимает две-три секунды. Собственно, таким образом и развивается подавляющая огневая мощь, позволяющая одному стрелку вести огонь, сравнимый с десятком, а то и с сотней.
– А это? – подполковник показал на пистолет.
– Конструкция та же, только нет возможности стрелять очередями как у автомата.
– Тогда зачем он нужен? – удивился контрразведчик.
– А вы когда-нибудь оказывались в ситуации, когда не успеваете перезарядить револьвер? У меня, пока я не сделал это оружие, такая ситуация возникала с пугающей регулярностью.
– У вас такая неспокойная жизнь, десятник? – поинтересовался Пушкин, внимательно рассматривая пистолет.
– Четыре упыря, штук пять навок, ну и так, по мелочи всякого. – Горыня улыбнулся. – А вы как проводите свободное время?
– Ну, примерно так же. – Подполковник в лазоревом камзоле кивнул и улыбнулся. У меня на личном счёту уже десятка полтора упырей, пяток кромешников и один драхун. И скажу, что от такого автомата я бы точно не отказался. Уж очень хлопотное это дело колдунов упокоивать. У меня револьвер под пятилинейный патрон, а вместо пули – серебряная дробь в тонкой стальной оболочке. Только так и спасаемся. Живучие поганцы…