-А-атстваить пререкания! - взревел капитан-лейтенант. - Шагом марш - испа-а-алнять!
II
Из дневника Велесова С.Б.
«4 октября. Я надолго забросил дневник. Ранение, Альма, знакомство с Великим князем, блокада Евпатории, подготовка кораблей, минные дела... В общем, обязуюсь когда-нибудь заполнить пропущенные страницы а пока - к делам текущим.
Союзники носа не кажут с плацдарма. Я ждал, что дня через два-три после альминской ретирады они предпримут новую попытку. Но вместо этого они принялись возводить полевые реданы, рыть траншеи, оборудовать батареи. Ну и кто кого, спрашивается, будет осаждать?
И ведь не могут не понимать, что ничего путного из этого получится! Севастополь в течение всей осады имел сухопутную связь с внешним миром, получал, хоть и скупо, продовольствие, огнеприпасы, даже подкрепления. Здесь же - глухой мешок: на море пиратствуют севастопольские фрегаты, на суше плацдарм охвачен казачьими разъездами, а на ближних высотах русские возводят люнеты. Накапливают силы, подвозят стройматериалы, шанцевый инструмент, артиллерию. Над плацдармом сутки напролет висит «Горизонт», то и дело в гости наведывается гидроплан из Качи. Авиаторы не ограничиваются разведкой - то ящик стрелок вывалят на ряды палаток, то забросают зажигалками обозные телеги. Мелочь, комариные укусы - но и они способны довести до бешенства или наоборот, подавить волю к сопротивлению.
5 октября. А мы-то гадали, почему французы сидят тише воды, ниже травы! Ларчик просто открывался: оказывается, они остались без главнокомандующего! Маршал Сен-Арно, страдавший, как и в нашей реальности, раком в последней стадии, скончался.
Мы узнали об этом практически из первоисточника: спецназовцы, отправленные на плацдарм для сбора сведения о моем добром друге Фибихе, приволокли с собой ни много ни мало, адъютанта бригадного генерала Лумеля. Все прошло тихо, без стрельбы и поножовщины: в темноте высадились на берег с надувной лодки, преодолели лабиринты из штабелей досок, бочек, тюков, обозных повозок, зарядных ящиков и бог знает еще какого барахла. Редкие караулы, следившие за порядком в лагере, не представляли для матерых диверсантов помехи. У первой же палатки они прихватили одинокого су-лейтенанта. Беднягу затащили под телегу и наскоро допросили. Французик, перепуганный появлением таких страшилищ (спецназовцы были в полном боевом обвесе, в маскирующей раскраске) и не подумал запираться. При нем нашлись письма, написанные генералом жене, отданные адъютанту для отправки на родину. Квропу. Но не склалось: письма, вместо супруги генерала, прочитали в штабе князя Меньшикова.