Их сердца горят перед Тобою,
Восковыми свечками горят.
Нигде врагу не удалось добраться до наших траншей. Пулеметные очереди и частая артиллерийская стрельба заставляли их цепи буквально вжиматься в землю, перерытую снарядами до состояния какого-то лунного пейзажа. Я не знаю точно, что значит эта фраза, но читал ее в каком-то романе о Мировой войне Предпоследнего века. И поле боя с той высоты, что видел его я, как раз более всего напоминало этот самый лунный пейзаж ничьей земли на Сомме, Марне, в Галиции или под Верденом.
Но тому, о Господи, и силы
И победы царский час даруй,
Кто поверженному скажет: "Милый,
Вот, прими мой братский поцелуй!"
- А вот это не к нам, - заявил я, выпадая из кошмарной грезы. Меня буквально вырвали оттуда последние строчки стихотворения, которое читал Штайнметц, - целоваться с демонами я не буду. От этой радости увольте.
Мы только что снова отогнали демонов, подошедших едва ли не к самому брустверу. Еще одна-две таких атаки и бой пойдет уже в траншеях. И он станет для всех последним. В этом я не сомневался.
Но все же мы сделали очень многое. Небо потемнело, и на нем снова расцветали вспышки космического боя. На орбите дрались три флота. Сильно потрепанный альбионский, наш и демонов, который они вывели несколько дней назад. Из-за чего и началась эвакуация. Тогда поняли, что Пангею не удержать никакими силами. Эскадру Братства, в основном занимавшуюся прикрытием десантных кораблей и почти не участвующую в сражении, никто не принимал в расчет. Слишком мало было у рыцарей кораблей для полноценного участия в бою.
- Отходим, - невпопад ответил на мои слова майор. - Господин полковник, пришел приказ об эвакуации последнего эшелона. Мы сдержали их. Теперь можно уходить.
Я поглядел на него непонимающим взором. Майор осознал, что его слова до моего затуманенного сражением. А потому просто схватил меня за плечи и подтащил за собой. Я только беспомощно оглянулся на брошенный пулемет.
Тело как будто лишилось веса. Самому себе я казался воздушным шариком. Его тащат на ниточке, а он болтается туда-сюда и вот-вот сорвется в небо. Если бы только не ниточка, которая держит очень крепко. Не вырвешься.
Примерно с полдороги я относительно пришел в себя. И побежал уже сам. До трапа "Померании-11" добрался уже без посторонней помощи. Хотя всю дорогу Штайнметц бросал на меня опасливые взгляды.
- Все раненые драгунской бригады на борту, - доложил стоящий прямо у трапа капитан фон Ланцберг.
- Отлично, - козырнул я ему. - Отдыхайте, капитан. Вы отлично справились с поставленной задачей.