об исследователях XIX века и хотела всего-навсего разбить скромный садик за домом, но вот я засела за внушительных размеров историю о растениях, науке и эволюции, об отмене рабства, о любви и утратах и о путешествии одной женщины за пределы сознания.
Вот так все вышло. Но получилось у меня только потому, что я отвечала да каждой крошечной зацепке любопытства, какую замечала рядом с собой.
И это тоже Большое волшебство, вы же поняли.
Да, это Магия несколько спокойнее, медленнее, более приглушенная, но никаких сомнений – это все равно Большое волшебство.
Сейчас я постаралась научить вас доверять ей.
Весь смысл в том, чтобы сказать «да».
Среди творческих людей, особенно меня вдохновляющих, далеко не все до страсти увлечены своим делом, зато почти все любопытны.
Любопытство побуждает вас работать неуклонно и постоянно, а более пылкие эмоции приходят и уходят. Мне нравится Джойс Кэрол Оутс[15], которая пишет примерно по роману в день – и на совершенно разные темы, – потому что все эти, такие разные, вещи ей жутко интересны. Я восхищаюсь тем, что Джеймс Франко[16] хватается за любую работу (то за серьезную драму, то за дурашливую комедию), потому что он знает, что не обязан каждый фильм приносить ему Оскаров, и мне нравится, что в свободное от съемок время он успевает интересоваться изобразительным искусством, модой, наукой и еще пишет. (Удается ли ему достичь успехов во всем этом? А мне без разницы! Мне просто нравится, что парень делает что хочет.) Мне очень симпатично, что Брюс Спрингстин не только сочиняет пафосные песни, собирающие стадионы, а взял как-то и записал целый альбом на основе романа Джона Стейнбека. И мне нравится, что Пикассо возился с керамикой.
Я как-то слышала, как режиссер Майк Николс рассказывал о своей плодотворной кинокарьере. Он признался, что всегда всерьез интересовался собственными неудачами. Увидев один из провальных фильмов на каком-то ночном телеканале, он садится и смотрит до конца (хотя с удачными фильмами никогда так не делает). Он смотрит с любопытством, думая: «Интересно, почему же все-таки вот эта сцена не удалась…»
Ни стыда, ни отчаяния – только чувство, что проанализировать это очень интересно. Ну, вроде интересно же, почему одно получается, а другое никак? Порой мне кажется, что вся разница между творческой жизнью, полной самоедства, самоистязаний, и спокойной творческой жизнью укладывается в разницу между словом ужасно и словом любопытно.
Интересные результаты, как ни крути, это все те же ужасные результаты, только пафос и драматизм сильно снижены.