– Хорошо, отче, – неожиданно быстро согласился Андрей и склонил голову.
Батюшка осенил его крестным знаменем.
Его решение вызвало негативную реакцию в отделе внешних сношений московской епархии, где служил Андрей. После пострига ему открывалась карьера, о которой можно только мечтать молодому богослову. А он в Трифонову Печенгскую пустошь! Андрей, вспомнив, невесело усмехнулся. И вот он здесь. На Севере дальнем…
Рядом полуостров Рыбачий. Старец в прошлом году сказывал, что ездил туда, поклонился всем, кто нашел успокоение в гранитных камнях Муста-Тун-тури. Не пропустили немца русские люди. Хотя как русские, советские больше. Каких только национальностей не было, а все полегли за интересы земли Русской. Память нужна, увековечить подвиг их нужно. По сути, они те же иноки печенгские, что под алтарем лежат.
Нужна единая память, без штампов и идеологии. Что-то должно быть над религией, общенациональное, космическое. Андрей вспомнил богословские диспуты, вспомнил многоликость Бога, но его единую суть.
– Андрей, – раздался звонкий мальчишеский голос.
– Нашел, – улыбнулся Андрей и крикнул в темноту: – Я здесь!
Прижился мальчишка в монастыре.
Бог! Бог! Если ты есть, почему не прекратишь смуту на Руси, которая породила беспризорщину.
Он еще в Москве нагляделся на последствия так называемой демократии: нищенство в метро. Голодные пенсионеры, обездоленные дети. И это после реформ!
Сверху, осыпая камни, слетел Данилка.
– Вот ты где. А я тебя ищу, – быстро проговорил он.
Уселся на корягу, вытащил из-за пазухи ломоть хлеба, разломил его и половину протянул Андрею. Они нанизали хлеб на прутики и стали ждать, когда пламя поджарит на кусках золотистые корочки. Молчали.
– Как в школе? – так, чтобы поддержать разговор, спросил Андрей.
– Нормально, – отмахнулся от вопроса Данилка.
По берегу поплыл вкусный хлебный запах. Кусочки зарумянились, и друзья с хрустом упитывали хлебную благодать.
– Андрей? – неожиданно спросил Данилка. – Ты норвежский язык знаешь?
– Нет, – удивленно ответил Андрей. – Зачем тебе?
Он посмотрел на Данилку. Мальчишка сидел в темноте. Только глаза его светились тревожным влажным блеском.
– А в Норвегии был? – проигнорировал вопрос мальчишка.
– Нет, не был, – вздохнул послушник.
– Жаль, – неожиданно вынес вердикт Данилка.
Андрей извиняюще развел руки.
– Зачем тебе норвежский?
– Сегодня в школе делегация была, норвежская, – пояснил Данилка. – Из коммуны… коммуны… Вот ведь, забыл! – воскликнул он.
– Сьер-Варангер, – подсказал Андрей.
– Точно! – воскликнул Данилка.
Снова замолчали. Хлеб был доеден, Данилка веткой ворошил чешуйки пепла в костре.