Оглядываюсь. Сколько нас тут было? Всего человек четыреста, но доброхоты явно в меньшинстве – остальные штатные. Ни один чин с «волги» к машине не подошел – это им не положено. Им дано только не пущать – и никак нельзя идти туда самим. Выходим из ворот. Там висит объявление: в понедельник, 13 сентября, кладбище не работает – санитарный день. Служитель снимает объявление: санитарный день завершился.
Показался Рудный:
– Смотрите, все прошло спокойно. А меня предупредили: будет Ходынка.
Так мечтали прогрессисты и потому не пошли, надеясь, что придут другие. Разбитый, опустошенный, еду в город, должен был встретиться с Зингерманом (литературовед, член Союза писателей. – С. Х.). Тот спрашивает меня, едва я вошел в институт:
– А Евтушенко читал стихи?
Молва идет впереди меня, только что успевшего сойти с троллейбуса. Через три часа встретил Евтушенко в клубе писателей.
– Что же ты не был на похоронах?
– Я был там раньше тебя, – объявляет он. – Я был в морге.
Очень точно рассчитано. У могилы ему сейчас невыгодно появляться, тем более со стихами. А в морге, в замкнутом пространстве, – пожалуй, подойдет.
К вечеру еле добрался домой, нацарапал отчет об осаде монастыря и вот сегодня, уже в Переделкине, дописываю все это, несколько придя в себя и будучи уже в состоянии подумать о том, что было. Хрущёв умер, но появился призрак Хрущёва. Предсказанный мной на сегодня некролог в центральной прессе не напечатан, значит, у них даже хитроумности нет, есть только тупость да страх. Все соцстраны дали фото и некрологи, молчит одна ГДР. Албания объявила: умер главарь шайки ревизионистов.
Вот и получается у нас, что ничего не было: ни XX, ни ХХII съездов, ни сталинских преступлений, ни хрущевской оттепели. Какая тупость! Такая тупость, что она не поддается никакому программированию. Тупость и ложь, рождающиеся из страха. А это уже фашизм. Брежнева я не пойду хоронить, а он ведь кончит еще хуже, это уже точно решено, хоть еще и не подписано. На этом можно поставить точку на моем кладбищенском репортаже, однако продолжают поступать все новые сведения.
Кладбище было закрыто еще 6 часов, людей не пускали, чтобы они могли положить цветы на могилу. А зона оцепления начиналась от метро «Спортивная», тысячи людей скопились там, но все улицы были перекрыты – об этом рассказал Анатолий Аграновский. Вот и получились семейные похороны с участием вооруженных сил. Тайные похороны, запрещенные похороны – любые эпитеты оказываются тут возможными и недостаточными. Тупее не может быть, но в данном случае оказывается справедливой поговорка: чем хуже, тем лучше. Наши чингисханы лишний раз показали всем, что они ничего не могут, не умеют, ни к чему не готовы. Но должна же тут быть и какая-то подоплека, еще не очень явная, но тем не менее весьма существенная. Что-то еще такое мы узнаем в самое ближайшее время, подобные кладбищенские истории так просто не кончаются. И мертвецов ни с того ни с сего не пугаются.