– Ты, сволочь, оставь ее!
Отпустив девушку, солдат резко развернулся в мою сторону. Ну и что теперь делать, морду ему бить? Бешеными глазами садиста немец посмотрел на меня, затем под ноги, наверняка разыскивая свою винтовку, которая, вероятно, будучи прислоненной к стене, теперь лежала под обмякшим телом, прорычал что-то, выдернул из ножен штык и шагнул ко мне. Не понравились не только его глаза, но и ощерившийся рот, из угла которого стекала слюна, и запах сивухи, даже на расстоянии метра бьющий в лицо. Ну все, кажись, добегался! Этот бешеный пес сейчас меня зарежет и продолжит терзать девчонку. Все инстинкты и тела, и разума вопили, что надо бежать, но я продолжал стоять на подрагивающих от слабости ногах и ждать продолжения. Немец сделал еще шаг и ударил снизу вверх, наверное, желая разодрать меня от живота до подбородка, в сумасшедших глазах я увидел предвкушение. Чьи инстинкты меня спасли, не знаю, но тело дернулось вбок, пропуская клинок, левая рука перехватила кисть психа, доворот, и враг прижат к стене… Правая рука перехватывает штык, выпадающий из вывернутой конечности, и наносит удар рукоятью в основание черепа.
Какая же вонь! Это он чего – со страха? Только что напряженное тело врага расслабилось, становясь похожим на туго набитый тряпками мешок. Отпускаю и делаю шаг назад, одновременно зажимая нос свободной рукой. Немец падает кулем. Надо бы его связать да рот заткнуть, а то очухается и орать начнет. Подходить к этому во всех смыслах засранцу не хочется. Но надо. Вдыхаю ртом, наклоняюсь и завожу ему руки за спину. А чем вязать? На нем целая сбруя из ремней – так просто даже не расстегнешь. Ладно, пока пилотку пристрою в виде кляпа. Думал, засунуть ее в рот будет трудно, но оказалось все просто – челюсть сама отвалилась, и кляп занял свое место. Что-то тут не то. К вони уже почти притерпелся, поэтому решил исследовать тушу поподробнее. Потянул за подбородок вбок, и голова повернулась без всякого сопротивления. Зажал на всякий случай нос, ох и здоровущий он у него, ноль реакции. Осталось проверить пульс. Точно, перестарался. Чего ж он хлипкий такой оказался? Ладно, пусть валяется. Надо девчонку в чувство привести и тикать отсюда.
– Очнись, красавица, – протягиваю руку, чтобы поддержать голову, и чувствую под ладонью что-то липкое. Только не это! Приближаю свое лицо к ее и пытаюсь уловить запах дыхания. Ничего. Судорожно проверяю пульс. Мну ее запястье минуту или более. Ну, где ты, стучащая жилка? Мать, мать, мать! Что же за паскудный мир? Какая паскуда меня сюда закинула? Выберусь, найду и убью. Оживлю, и еще раз убью. А ведь это не мое! Точнее, мысли мои, а вот эмоции скорее Константина, его эндокринная система так меня колбасит. Или секреторная. Костя как-то прослушал популярную лекцию на эту тему, толком не понял, но долго парил мозги друзьям и подругам. Но дело сейчас не в этом, надо думать, что делать дальше.