— Это Ленин призвал русских солдат брататься с германскими солдатами, — вступил Степан Николаевич в разговор бородача с пленным. — Ленин…
— Ленин? — переспросил немец.
— Не зря говорят, что Ленин — германский агент, — буркнул Тизенхаузен. — В Бресте он стал торговать отечеством.
Бородач оперся рукой о противоположную полку и, свесившись, заглянул вниз.
— Сам ты, наверно, шпион и сам отечество продаешь, — сердито заговорил он. — Ты Ленина не троясь. Он нам, мужикам, землю дал, мир. Да где тебе это понять. Небось, войны и не нюхал. Небось, за сотню верст от фронта где-нибудь в штабе отирался, вино попивал да баб, гладил. Ишь, коготь-то какой отрастил…
Тизенхаузен спрятал мизинец с длинным ногтем в кулак.
Бородач улегся, но тут же приподнялся снова и показал внушительный кулак:
— Не трожь Ленина!
Тизенхаузен промолчал. Выходец из прибалтийских помещиков-немцев, барон фон Тизенхаузен всегда относился с презрением к этим русским мужикам. В последнее время он возненавидел их и готов был…
— Простите, — с издевкой сказал он, когда Степан Николаевич, вставая, нечаянно задел его.
— Пожалуйста, — в тон ему ответил Попов.
Степан Николаевич вышел в тамбур и, стоя там, раздумывал над тем, что по мере отдаления от Петрограда поведение кое-кого из пассажиров становится все более наглым. Чем это объяснить?
За окном мелькали холмы, болота, овраги. Раздался протяжный гудок, колеса загрохотали громче… Железнодорожный мост. Глубоко внизу под пролетами моста, стремясь вырваться из тесных берегов и поскорее добраться до привольных просторов Белого моря, пенится и бурлит река Кемь, неся в себе воды озера Куйтти. Направо, за скалой, тускло поблескивает купол кемского Благовещенского собора. Степан Николаевич не раз бывал в этом уездном городишке, почти со всех сторон окруженном голыми гранитными скалами и болотами. Верстах в шести от города, в самом устье реки, есть небольшой островок — Попов-остров. Там находится лесозавод Суркова. В самом городе, если не считать небольшой мыловарни, на которой десяток рабочих изготовляют восковые свечи и синевато-пестрое хозяйственное мыло, промышленных предприятий не имеется…
Когда поезд миновал мост, Степан Николаевич вернулся в вагон.
— А вы дальше? — спросил он у бородача, заметив, что тот лежит на полке и спокойно посматривает в окно.
— Да, я в Кандалакшу, — солдат повернул голову и широко улыбнулся: — Баба там меня ждет не дождется. Небось с тоски-то вся иссохлась.
— Ну ничего, приедешь — снова расцветет, — засмеялся Степан Николаевич.
Начинало уже темнеть, когда поезд остановился и прибывшие в Кемь пассажиры вышли на перрон.