— У крестного отца всегда есть дети, — улыбнулся он, слегка нажав пальцем на маленький носик Сережи, и обратился к Пекке: — Не слышал, как там Машев? Не поправился?
В Кеми было покушение: стреляли в Машева.
— Говорят, уже дома.
— Стрелявшего, конечно, не поймали?
— Не слышал.
— Да вряд ли услышишь, пока асессор Алышев будет сидеть в ревкоме, — усмехнулся Лонин, нахмурив сросшиеся на переносице седеющие брови.
Все молчали.
Палага взяла ребенка и начала кормить его грудью.
— Видно, еще долго нам в ревкоме дрожать от холода, — пошутил Лонин.
— Ничего. Скоро мы с Сереженькой придем, крестному натопим контору, — говорила Палага. — Мы работы не боимся, нам любая работа нипочем.
Взглянув на часы, Лонин встал.
— Нам пора. Народ, наверно, уже собирается. Ты говорил с людьми насчет субботника?
— Говорил. Только боюсь, мало кто придет, — поморщился Соболев. — Надо бы еще раз обойти.
— Ну, Сереженька, расти большой.
Лонин попрощался и ушел.
Когда он вышел, Палага сказала мужу:
— Любит он детей, а своих нет. Ты заметил, он даже в лице переменился, когда я спросила. Что-то у него неладно на душе.
Соболев взял с вешалки полушубок и тоже ушел. Сказал, что на станцию. Палага убрала со стола и начала гладить белье Пекки, которое уже успела выстирать и высушить. Пекка стал опять мастерить стульчик. Оба работали молча. Только изредка Палага что-то спрашивала и Пекка односложно отвечал. Потом Палага накормила брата обедом, и Пекка, захватив завернутое в газету чистое белье, отправился на станцию.
До поезда оставался еще целый час, но на перроне было полно людей. В глаза бросались продрогшие, одетые в лохмотья беспризорники-мальчишки, воровато озирающиеся мешочники… Были на станции и какие-то хорошо одетые праздные зеваки.
— А им плевать, пусть дорога хоть совсем останется без топлива, — ворчал какой-то чиновник в железнодорожной фуражке с кокардой, поглядывая на дровяной склад, где рабочие лесозавода грузили в вагоны двухметровые круглые чурки. — Все топливо в красный Петроград отправят.
— Это все Лонин, — заметил красномордый, пропахший рыбой здоровяк.
— Уже и по воскресеньям людям не дает отдохнуть, тоже мне комиссар…
— А в Питере комиссары, говорят, всех на физическую работу погнали. Даже попов.
— Неужели и попов?
Пекка решил сбегать к Соболеву. Он нашел Федора Никаноровича на складе.
Рабочий, кативший мимо них толстенную обледенелую чурку, крикнул Соболеву:
— Эй, директор! Подсоби!
Соболева недавно выбрали председателем завкома лесозавода. После того как Стюарт сбежал, завком стал заправлять всеми делами на заводе. Поэтому Соболева и прозвали директором.