— Чрезвычайный.
— Чрезвычайный? — удивился Донов.
Он еще не знал, что несколько дней тому назад при Народном Комиссариате внутренних дел был образован Чрезвычайный Комиссариат Мурманского края и его глава теперь направлялся в Кандалакшу для организации линии обороны.
— Пойдем к нему, — предложил Комков и подхватил Донова под руку. — Он тебе все растолкует, и обстановку и все прочее.
— А как его фамилия? — спросил Донов.
— Нацаренус.
— Гм! — усмехнулся Донов. — Ну и фамилия…
— Черт с ней, с фамилией, — улыбнулся Комков. — Пошли.
Донов достал из кармана пакет.
— Емельян, будь любезен, передай этот пакет коменданту. Пусть отправит в Петроград.
Донов и Комков поднялись в пассажирский вагон, а Емельян отправился к коменданту. «С собой не взял, — с обидой думал он. — Боится, что разболтаю… Неужто этот матрос и вправду отдал пушку немцам? Хотя по виду-то он такой, что и почище фокус способен выкинуть. Михаил Андреевич, конечно, не стал бы меняться. Он рассудительный, осторожный…» Емельян пробрался сквозь толпу в зал ожидания. Там тоже было полно народу, и пробиться к коменданту Емельяну сразу не удалось. Его оттерли к стене, где было вывешено какое-то воззвание, напечатанное на русском и немецком языках. Перед обращением стояло несколько военнопленных, работавших на строительстве Мурманской железной дороги и теперь, после подписания Брестского мира, возвращающихся на родину. Задрав обросшие бородами лица, они читали воззвание:
«Возвратившись на родину, распространяйте там святые идеи революции…» — читал по слогам Емельян. Вдруг он почувствовал, что кто-то щупает пакет, который он прижимал к боку. Емельян решил, что кто-то из немецких военнопленных собирается «свистнуть» сверток.
— Стоп, камрад, — схватил он кого-то за руку.
Позади стоял знакомый парень из второго взвода.
— Напугался? — с невинным видом спросил парень.
Емельян недовольно взглянул на него.
— Ты чего?
— Менять идешь? — полюбопытствовал парень.
Емельян показал адрес на пакете.
— Жене?
— Разве не видишь? — и Емельян поднес пакет к самому носу. — Теще посылает.
— Теще? — с издевкой повторил парень. — Понятно. То-то уже два дня сахар не выдают.
— Дурак! — бросил Емельян и, повернувшись к парню спиной, начал проталкиваться к дверям, за которой находился комендант. Но, разозленный глупыми подозрениями этого парня, он ошибся дверью и вошел не в ту комнату. Распахнув дверь, Емельян замер на пороге: в комнате за телеграфным аппаратом сидела та самая барышня, стройными ножками которой он только что восторгался на перроне.
— Пардон, — пробормотал Емельян и с растерянной улыбкой закрыл двери.