Я ошарашенно застыла. Неужели мы должны ей ответить тем же?! До сих пор я думала, что так приветствовали входящих только в нацистской Германии. Но нет, это было не приветствие. Это был призыв к тишине и вниманию. Не скрывая своего отвращения (надо же, она нас узнала!), тетенька грозно спросила: «Как вы желаете войти в этот зал? Под вальс Мендельсона или под музыку Вивальди?»
На что мой будущий муж весьма неучтиво прохрипел, вращая глазами: «Я желаю войти в этот зал быстро и в тишине.»
– А не получится, – злорадно взревела тетенька, – принимая вызов. – По сценарию сначала музыка. За нее вы уже заплатили.
– А я сейчас еще денег дам, чтобы ее только не было, – не сдавался Александр.
Тетенька перевела взгляд на невесту, ожидая от меня поддержки, но тут, видимо вспомнив про мою просьбу при подаче заявления перенести свадьбу на первое апреля, совсем поникла и сказала негромко: «Ладно, идите».
Нам стало ее даже как-то жалко. И мы, притихшие, встали полукругом перед ее столом.
– Давайте сюда кольца, – уже совсем буднично произнесла она. Сашка, стоявший справа от меня, стал хлопать себя по карманам. Стоявший слева Иваныч, уже травмированный потерей в нужный момент паспорта, машинально стал хлопать и по своим карманам.
Тетенька смотрела на нас все с возрастающим интересом. Наконец, тоненькие золотые ободки были не без труда извлечены из тесных жениховских брючат. Тетенька взяла кольца, прокашлялась и с чувством произнесла: «Сегодня закончилась ваша счастливая молодость!»
Больше ей ничего произнести не удалось. Может, конечно, и удалось, но слышно не было. Потому что мы хохотали как безумные, вопили и желали друг другу счастливой старости. Тетенька быстро свернула процедуру, отдала нам бумаги, заставила расписаться и указала на дверь. Таким же веселым стадцем мы вывалились на улицу и стали распихиваться по машинам.
«А кольца? – вдруг встрепенулся мой уже муж. – Кольца-то где?» – заорал он, поднеся к носу волосатую ручку безо всяких признаков кольца.
«Стибрила!!! – радостно взревел Воробьев, видимо вспомнив бандитское детство в московских подворотнях.
– Навешала нам лапши на уши, а сама колечки-то тю-тю!»
Этого Александр выдержать уже не мог. С ревом раненого бизона ринулся он обратно прямо в загсовую ненасытную пасть. Мы, юные упыри, чувствуя близкую кровь, бросились за ним. Невесты, увидев нас снова, уже сами послушно расступились и вжались в стены. Александор распахнул створчатые двери зала и проорал: «Отдайте кольца!» Стоявшие прямо у дверей только вошедшие чужие невеста и жених покорно протянули ему свои, минуту назад вынутые из кармана колечки. Занавес.