Джо поднял глаза и с тоской посмотрел на мать. Все еще надеется, все еще терзается, просит, подумал он. Зачем? Поздно об этом говорить. Пора бы уж и примириться.
Беспечный по натуре, Джо и к матери относился без глубокого чувства, хотя и любил ее. Но что он мог поделать? Он давно уже решил, что самое лучшее — принимать жизнь, как она есть. Скрыть что-либо от матери братьям Уэст никогда не удавалось; она знала о них все, но цеплялась за надежду, что когда-нибудь Арти и Джон станут хорошими людьми.
— Ты должен поговорить с Джоном, — повторила миссис Уэст.
— Он сказал, что, может быть, зайдет сегодня.
Они снова умолкли. Слышалось только тиканье часов на полке да гудение огня в очаге. Потом во дворе раздались шаги.
В комнату вошел Джон Уэст.
— Добрый вечер, мама, — сказал он весело, снимая шляпу. — Как у тебя тепло! А сегодня такой мороз.
Не снимая пальто, он подошел к огню погреться. И дорогое пальто, и ловко сшитый темный костюм выдавали в нем человека со средствами, который любит и умеет одеваться. Дешевенький костюм Джо, потертая шаль старухи, старая качалка, очаг и закопченные стены — все это было здесь к месту; а щегольство Джона Уэста и новая купленная им мебель принадлежали другому миру. Миссис Уэст отлично это чувствовала.
Джон Уэст откинул со лба прядь рыжеватых волос, и для матери он снова стал маленьким мальчиком, ее любимым сыном. Но этого ей было мало.
— Я только на минутку, мама, — сказал Джон. — Дела не ждут. Как твои глаза?
— Да все так же.
— Надо обратиться к другому врачу, Твой врач, по-моему, никуда не годится. А как насчет финансов?
— Денег мне не нужно, Джон. — Миссис Уэст наклонилась вперед и схватила сына за руку. — Джон! Почему ты не закроешь тотализатор и клуб? Почему не разгонишь всю шайку? Ведь я же так просила тебя!
Джон посмотрел матери в лицо, и его холодные серые глаза чуть потеплели.
— Я прошу тебя, Джон, ради меня, ради твоей родной матери. — Миссис Уэст показалось, что во взгляде сына промелькнуло что-то, напомнившее ей те далекие времена, когда она плакала в этой самой кухне оттого, что нечем было накормить семью, а Джон утешал ее: «Я вырасту большой и наживу много денег. Я буду заботиться о тебе, мама. Тебе будет хорошо».
— Устрой Арти на работу и не давай ему водиться с Диком Брэдли.
Джон Уэст выпрямился; взгляд его снова стал непроницаемым и бесстрастным.
— Так это тебя беспокоит? Ну что ж, поговори с Арти. Меня это не касается.
— С Арти говорить бесполезно. Ты отлично это знаешь, Джон.
— Все равно, мама, это не мое дело. Не разорваться же мне! И с какой стати я закрою тотализатор и клуб? Рабочие любят поиграть на скачках, и что же в этом плохого? Я же говорил тебе, не верь ты глупостям, мало ли что пишут в газетах. Это все вранье.