Первой своей жертвой он избрал Гиббона и передал в редакцию «Истины» статью, сочиненную Барни Робинсоном. Затем он послал за Фрэнком Эштоном.
— Вы желали меня видеть, мистер Уэст?
— Я хочу, чтобы вы завтра огласили это в палате.
Эштон пробежал глазами напечатанные на машинке листки.
— Простите, — сказал он, — если вы хотите, чтобы лейбористы выступили с этим, вам придется поговорить с лидером.
— Я говорил с ним. Он дурак. Ответил мне, что не может использовать мой материал, потому что там одни пошлости.
— Без согласия лидера я ничего сделать не могу, — сказал Эштон, смущенно ероша волосы.
— Не дурите! Гиббон — святоша и лицемер. Он стоит того, чтобы его разоблачили.
— Безусловно. Но я не могу действовать наперекор лидеру нашей партии.
— Ах, так? — глаза Джона Уэста сузились от ярости. — Придется мне подумать о том, чью кандидатуру поддерживать на будущих выборах.
— Это — ваше личное дело, — сухо сказал Эштон и быстро вышел, весь красный от смущения и гнева.
Джон Уэст посмотрел ему вслед и сердито пожал плечами.
Сэр Сэмюэл Гиббон был высок ростом, носил бакенбарды, а нос его напоминал клюв попугая. В это утро, сидя, как обычно, в своем кабинете, он никак не мог сосредоточиться на текущей работе; его терзала тревога: Джон Уэст публично заявил, что намерен разоблачить «лицемерие и двуличность» Гиббона.
Мрачные мысли Гиббона были прерваны появлением самого премьера. Бонд приоткрыл дверь и заглянул в комнату. Очки его были сдвинуты на лоб, в глазах мелькал озорной огонек, бородка подергивалась.
— Вы уже видели последний номер «Истины», Сэм?
— Никогда не читаю этой газеты, — рассеянно ответил Гиббон.
— Я думал, что найду у вас сегодняшний номер.
— Да нет его у меня.
Бонд, ухмыляясь, прикрыл дверь.
«Какого черта он просит у меня „Истину“? — спросил себя Гиббон. — Боже мой! Неужели… Да нет, не может быть! Они не посмеют!»
Он выскочил из комнаты, бросился на улицу и купил газету в ближайшем киоске.
О, господи! На первой полосе!
Вернувшись в кабинет, он сел за стол и, отдуваясь, начал читать. Он весь трясся, словно получил тяжелую рану в живот.
«РАСПУТСТВО И БАРЫШ, — гласил заголовок. — Открытое письмо сэру Сэмюэлу Гиббону.
Вы корчите из себя праведника. Неоднократно, будучи мэром Мельбурна, вы председательствовали на собраниях и митингах, созванных для борьбы против греха и порока, за нравственное обновление мужчин и женщин… Теперь, в качестве члена правительства, вы провели закон, запрещающий азартные игры, тайную продажу спиртных напитков и другие виды поощрения порока. По-видимому, вам пришлось поступиться своими частными интересами ради добросовестного выполнения общественного долга…»