— Спасибо, рад, что ты это наконец-то заметила — сухо ответил Дмитрий. Сам удивился, каким хриплым стал голос. Она ведь была права, если и не во всем, то во многом. Но страж не мог просто взять и признать этот факт. Он продолжил гнуть свою линию. — И тогда, в пылу гнева и обиды, ты и нашла себе любовника?
— Да, да, черт возьми! Я нашла мужика, который ценит меня такой, какая я есть! И мне было с ним хорошо! Я впервые почувствовала, а не убедила себя сама, что любима! А ты, ты просто не ценишь того, что у тебя есть! — Юля приподнялась на кровати, оперлась на левую руку и начала замахиваться правой. Неустойчивость поверхности, помноженная на избыточное количество алкоголя в крови, не давали ей скоординировать свои движения.
«Она хочет влепить пощечину», — сразу понял Дмитрий. Он успел увернуться от руки, прошедшей всего в нескольких сантиметрах от лица.
Юля не удержала равновесие и упала на кровать, трясясь в рыданиях.
«Может быть, стоило позволить ей попасть по лицу? — подумал Дмитрий. — Она бы получила от этого удовольствие, и, может быть, хоть немного успокоилась. К тому же, все женщины любят мелодрамы, и подобное завершение исповеди, показалось бы красивым и для нее логичным. Точно бы успокоилась»!
— Это всего лишь оправдания! — тихо сказал страж, пытаясь превозмочь волну ярости, поднявшуюся в душе. — Как бы я к тебе все это время не относился, я тебе ни разу не изменил! Ни разу, хотя возможностей для этого, у меня было предостаточно! Для меня не клятва имела значение, а ты! Сознание факта, что я женат, не позволяло мне перейти эту черту. Ты же знаешь, я не однократно это тебе говорил, что могу простить все, кроме предательства. Потому никогда не позволял себе делать то, что запрещал делать тебе. А ты… ты просто… ты…
— Ну, давай, назови меня, — Юля вскинулась и посмотрела прямо в глаза мужу. По лицу ее катились слезы. — Обзови меня, но прежде подумай, как я могу назвать тебя! Разве не предательством было обмануть меня? Твоя измена гораздо хуже моей, чтобы ты по этому поводу не думал!
— И поэтому раздвинула ноги перед первым встречным? — поинтересовался Малинин. Она снова начала замахиваться.
«Кто же так пощечины бьет, дура? Кто угодно увернется! Нужно это делать резко, хлестко, чтобы для объекта удар стал полной неожиданностью, и смог бы доставить ему боль».
Однако Дмитрий, на этот раз, не стал уклоняться. Он позволил жене ударить. Рука у нее всегда была легкой, однако злость придала ей дополнительные силы. Оглушительный шлепок. Щеку стража обожгло, будто наткнулся на куст крапивы. Голова Малинина мотнулась в сторону. Ничего, не так это и больно. Тем более что страж заслужил большего, и он сам это прекрасно понимал.